решимость вызвана чем-то большим, думает мальчик. Слишком уж близко к сердцу она все это воспринимает. Ну то есть, конечно, ее тоже пытались убить – но сюда, через полмира, девочку явно привела какая-то очень могучая сила: уж всяко больше, чем обещание посмотреть ее номер.
Он спешит вслед за подругой в гулкую тишину полутемного собора.
2. Почему москиту приходится быть москитом
У труппы как раз перерыв. Все сидят по одному, по двое под высокими сводами в дальнем конце, по опустевшему зданию эхом разносятся голоса.
Иззи балансирует в рейнском колесе – раскинув руки и ноги в форме звезды, медленно катится по нефу. На блестящей стали пляшут искорки света. Дэнни провожает их взглядом, скользит глазами по винтовой лестнице, уводящей в темноту башни высоко над головой. Мальчик вдруг с необычайной остротой ощущает всю высоту, тяжесть и хаос высящегося над ним здания. Вчера это величие восхищало и ободряло его, теперь же лишь придавливает к земле.
– Надо рассказать Розе насчет Хавьера, – предлагает Син-Син.
Дэнни качает головой:
– Нет, слишком много времени займет, а она и без нас узнает. Кроме того – а вдруг она нас задержит. Пойдем-ка лучше скорее в парк Гуэля.
А уж если совсем начистоту, думает он, я сыт ими всеми по горло. Все до единого темнят и что-то скрывают, хоть бы кто-нибудь высказался напрямую. В нем все сильнее разгорается гнев, перекрывая страх и ощущение уязвимости.
Син-Син стоит рядом, не спуская глаз с его лица:
– С тобой все в порядке?
– А ты по-прежнему хочешь присоединиться к труппе?
– Ну конечно, дурдом тут тот еще, – отвечает она, – но…
– Дурдом? – переспрашивает чей-то голос из темноты.
Дарко сидит на большом акробатическом шаре[81] сразу за импровизированной ареной. Позади него в тени виднеется мишень для его номера «Колесо жизни»: концентрические красные и белые круги испещрены бесчисленными следами от попаданий метательных ножей. У ног Дарко лежит его открытый чемоданчик: все десять ножей аккуратно заткнуты в задрапированные красным бархатом прорези.
Дарко качает головой:
– Мой старик говаривал: мол, цирк – это островок здравомыслия в море безумия.
Дэнни кивает. Ему не терпится поскорее улизнуть в парк Гуэля, но метатель ножей протягивает руку и легонько касается его руки:
– Тебе многое пришлось пережить, Дэнни. Но ты не сдавайся.
– А я и не сдаюсь. Вот если бы мне еще и говорили всю правду!
Накопившаяся досада придает словам Дэнни больше ожесточенности, чем ему бы хотелось.
– Никогда не знаешь, что рыщет в тени вокруг, верно? – говорит Дарко, всматриваясь в лицо мальчика. – Рыщет – никем не замеченное. Позабытое.
– Ты это о чем?
– Роза говорит, что ты считаешь пожар подстроенным специально. Но нужны доказательства. Может, у тебя и в самом деле остались какие-то подспудные воспоминания, которые удастся вытащить на поверхность, – что-нибудь этакое, что сразу сложится с чем-то другим как родное. Как чай с вареньем. Да-да, – повторяет Дарко, глядя в сторону темного сердца Саграды. – Чай с вареньем…
Он постукивает по мишени костяшками пальцев.
– А они хорошо сочетаются? – озадаченно переспрашивает Син-Син.
– Еще как! В Восточной Европе. Черный чай с ложечкой варенья.
Дарко вдруг хмурится. Быстро-быстро водит глазами туда-сюда, отслеживая полет какого-то невидимого насекомого. Быстрый, почти неуловимый жест рукой – и вот он уже держит пойманного москита, зажав крылышки между большим и указательным пальцами.
– Ой, раздави его! Терпеть не могу москитов, – морщится Син-Син.
– Кто ж их любит-то, – отвечает Дарко. – Но, с другой-то стороны, они лишь выполняют то, для чего созданы, правда? Москиту приходится быть москитом – точно так же, как метателю ножей – метателем ножей, акробату – акробатом, а клоуну – клоуном. И все мы стараемся по мере сил…
Он разжимает пальцы – и насекомое с тоненьким писком несется прочь и теряется в безбрежном просторе.
– Совсем чокнутый, – фыркает Син-Син. – Да кто ж это москитов отпус-кает!
Но Дэнни не слушает ее. В словах Дарко сквозит что-то на диво знакомое. Какая-то мысль… нет, не улавливается. Что-то про тени, про то, что рыщет в тенях. Ворочается в глубине лабиринта…
Роза стремительно шагает в их сторону, прикрывая глаза от яркого света софитов. Дарко оглядывается на Дэнни и произносит, быстро и тихо, на одном выдохе:
