Под распростертыми крылами Виктории они сворачивают налево, на дорогу, ведущую к реке Шпрее, а потом, резко, в парк. Регулировщик в желтом жилете направляет их в густую рощу. Снег все усиливается, и к тому моменту, как караван останавливается, уже валит вовсю.
Слышится шипение тормоза, мотор глохнет и затихает, а отсчет времени на часах навигатора показывает 0:00:00.
2. Когда никаких слов не хватит
Первый час или около того Дэнни проводит, притворяясь, что помогает с разгрузкой и установкой опорных ножек на прицепах. На самом же деле он все время держится начеку, бдительно всматривается в деревья вокруг и черные провалы между ними. Предостережение Рикара лишь подчеркнуло и без того очевидное: если они хотят избежать опасности, пора включить все чувства на полную.
Однако пока кругом не заметно ничего подозрительного: ни враждебных или хотя бы просто следящих глаз, ни блеска оружейных стволов между деревьев – и ни следа Джимми или хотя бы того мотоциклиста. Чуть сзади видно, как разбивает лагерь и устанавливает темно-красный шатер другая труппа. Единственные посетители на территории «Мистериума» – это группка организаторов фестиваля и стайка девушек из «Цирки», забежавших поздороваться с Марией и близнецами.
Снег поослаб – словно тучи никак не могут решить, обрушить ли всю накопившуюся в них тяжесть сейчас или приберечь на потом. Деревья и дорожки успело чуть-чуть припорошить, но на траве снег быстро тает.
Герцог преданно следует за Дэнни, куда бы тот ни пошел. До такой степени, что мальчик начинает терзаться угрызениями совести и, проходя мимо Дарко, который скатывает мишень по трапу, пытается уговорить пса остаться с хозяином.
– Ой, да брось, Дэнни, – протестует Дарко, кинув быстрый взгляд на Герцога. – Он явно считает, что тебе сейчас компания нужнее. Может, знает, с чем тебе предстоит столкнуться? – Он треплет пса по голове. – Слушай, а давай сходим с ним на прогулку сегодня? Вдвоем. Там очень славная тропа мимо монумента и дальше в лес, к озеру Нойер. Помнишь, там еще такое кафе, где готовят на дровяных печах?
– Можно, – неопределенно говорит Дэнни, поглядывая на мишень.
– Пришлось импровизировать, – объясняет метатель ножей, проследив за его взглядом. – Для скорости. Вырезал, наклеил и залакировал сверху.
Но вышло у него, надо сказать, на славу. Картинки, отсканированные в библиотеке в Науди или распечатанные из Сети: будды, горы, реки, звери – концентрическими кругами, а поверху Дарко нарисовал клубящиеся облака и зловещее лицо демона, нависающего над доской и сжимающего ее с двух сторон огромными когтистыми лапами.
– Потом сделаю получше, – говорит Дарко. – Так ты мне дай знать, если все-таки надумаешь прогуляться, ладно?
Дэнни качает головой. Под бдительной настороженностью его все сильнее, все настойчивей бьется желание пойти на кладбище – на свидание к маме и папе…
– Я хочу сразу, как разобьем лагерь, сходить на кладбище.
Дарко кивает и смотрит вслед бредущему прочь Дэнни, а потом снова поворачивается к мишени:
– Еще б тебе этого не хотеть.
Мини-автобус, весь обклеенный фестивальными рекламными плакатами, привозит разнорабочих. Афиши пестрят названиями разных цирков.
Рабочие – с дюжину молодых парней и девушек с молотками и кувалдами в руках – вываливаются из автобуса, на ходу натягивая перчатки и разглядывая скатанный полог «Мистериума», подпорки главных шестов, растяжки, которые помогут взметнуть купол к небесам.
Один из рабочих с виду старше остальных. Лоб его перерезан глубокой вертикальной складкой – точно недовольный восклицательный знак, впрочем, тут же исчезающий под черной вязаной шапкой. Рот и подбородок он обматывает толстым шарфом. Быстро оглянувшись по сторонам, присоединяется к остальным рабочим, выслушивающим инструкции Фрэнки. Чтобы попасть сюда, этот рабочий проделал куда более длинный путь, чем другие. Тело у него до сих пор не отошло от тысячи с лишним километров на мотоцикле. Слушая указания главного монтировщика, он потягивается, но глаза его все обшаривают пространство вокруг. Карман оттягивает тяжелый пистолет.
Проклятие! Ну и куда теперь подевался этот мальчишка?
Через несколько минут Дэнни ведет Син-Син и Замору к триумфальной арке Бранденбургских ворот. От нетерпения он то и дело опережает спутников на три-четыре шага, а потом ждет, пока они его догонят. «Скорее бы осуществить задуманное – и дело с концом, – думает он. – Но что я почувствую, попав на кладбище? Всепоглощающее горе? Или очередной приступ гнева? Ну что они там так медленно!..»
В каком-то смысле, удаляясь от лагеря, он ощущает себя в большей безопасности: очертания поднимающегося купола представляют отличный указатель для любого, кто что-то замыслил против него. Словно кричат – вот он я! Приходите и забирайте! Даже теперь, когда купол скрылся из виду, мальчик всматривается в каждого встречного, стараясь по языку тела считать его намерения.
Какой-то одинокий велосипедист выруливает на дорожку прямо перед ним так неожиданно, что у Дэнни дыхание перехватывает, – однако велосипедист, даже не оглянувшись, катит прочь. На скамейке сутулится, пряча что-то в ладонях, старик. Но когда они проходят мимо него, он поднимает голову и улыбается, показывая им пакет с кормом для птиц.
Замора ровным шагом идет вслед за Дэнни, гипс придает ему унылый вид. На запасной шляпе уже осело немножко снега.
– Прямо совесть загрызла, что я помогать не могу, – ворчит он. – Но кости ведь не поторопишь, чтобы скорей срастались, верно?
