– А что ж тогда он не остался поговорить?
– Не знаю. – Дэнни помахивает ключом у нее перед носом. – Может, разгадка тут. Похоже на ключ от камеры хранения, да? На вокзале.
– Надеюсь, никаких гадостей там не обнаружится, – стонет Син-Син. – Помню, Чарли как-то нашел у себя в шкафчике в спортивном зале отрезанную голову… не первой свежести. Вот гадость-то!
– А почему она там оказалась?
– Даже не спрашивай!
Они молча едут дальше. Дэнни краем глаза поглядывает на сестру. Они наполовину родня, но до чего же разнятся жизненным опытом! У него жизнь в вечном странствии, в тесной и (предположительно) дружной цирковой труппе – у нее суровая борьба за выживание среди бандитов Гонконга. Головы в шкафчиках!
Когда они выныривают из нутра подземки, подъезжая к самому вокзалу на Александерплац, Дэнни видит, что снег зарядил снова. Сердце у мальчика бьется чуть быстрей, ключ крепко зажат в руке.
– А ты сама видела?
– Что?
– Голову?
Син-Син мотает головой. Но означает ли это «нет» или «не спрашивай», Дэнни так и не понимает.
В кафе рядом с камерой хранения высокий угловатый мужчина смотрит, как брат с сестрой поднимаются по эскалатору. Длинные темные волосы спадают на острые скулы, лицо изборождено морщинами, светло-голубые глаза глядят пристально и зорко. Двинуться за ними сразу? Или чуть выждать для вящего эффекта?
Худые пальцы все крепче стискивают пенопластовый стаканчик. Горячий кофе согревает ладони. Нет, не от кофеина сердце его стучит так часто и сильно, а от сознания, что – наконец-то! – он близок к цели. Карман брюк оттягивает тяжелый пистолет. Оглянувшись по сторонам, мужчина видит поземку на бетонных опорах телебашни.
Остальных покуда не видно. Но, возможно, они идут следом за детьми. Они, в конце концов, профессионалы. Надо следовать плану – а тут выполнить его куда безопаснее, чем в цирке, где полно настороженных глаз.
По другую сторону площади, за подножием башни, припарковывается у тротуара потертый белый фургончик, на боку которого крупными буквами выведено «FRISCHE FISCHE» – «Свежая рыба», – а из крыши торчат антенны.
Сгрудившись в тесном кузове, шестеро мужчин в белых комбинезонах натягивают на головы черные балаклавы.
Водитель посматривает на часы. Ровно половина восьмого. Он включает вделанный в приборную доску коротковолновый приемник.
Кабину наполняют жизнерадостные звуки детской песенки, исполняемой на металлофоне: «В небе звездочка зажглась…» Припев повторяется снова, и пассажир, сидящий рядом с водителем, тянется за блокнотом и карандашом. Медленный детский голос начинает диктовать числа по-немецки.
– Zwo… zwo… sieben…
Остальные четверо, втиснутые сзади, поправляют балаклавы.
Следуя по указателям на камеры хранения, Дэнни и Син-Син торопливо проходят мимо газетных и цветочных лотков, кофейных прилавков и маленьких забегаловок, щедро приправляющих кофеином проснувшийся город. Указатели приводят их в дальний конец коридора на первом этаже, а потом в тихий тупичок, куда основная масса народа не заглядывает. Перед ними – сплошная стена запертых камер.
Дэнни быстро просматривает черные цифры. Номер шестнадцатый оказывается огромным шкафом в нижнем ряду, куда вместится даже самый большой чемодан. Набрав в грудь воздуха, мальчик всовывает ключ в замок. Тот идеально подходит. Дэнни поворачивает его и слышит, как внутрь тяжело падают монеты.
На долю секунды он мешкает, нерешительно касаясь пальцами ручки дверцы.
– Давай же, дурачок! – понукает Син-Син.
– Просто вспомнил ту вашу голову, – говорит Дэнни с мрачной улыбкой и, набравшись храбрости, рывком открывает дверцу.
6. Когда кофе похож на кровь
Едва дверца распахивается, тощий верзила в черном костюме вскакивает на ноги и вытягивает шею в попытке разглядеть, что происходит. Мальчишка сидит на полу, слегка откинувшись назад, и скребет в затылке, а девчонка чуть не целиком засунулась в шкаф и шарит в нем. Пора на сцену, решает верзила. И пусть выход выглядит потеатральные. Дорога свободна, нечего мешкать.
Тремя быстрыми шагами он оказывается у двери кафе. Ледяные глаза проворно осматривают коридор со стороны более людной части вокзала. Ничего подозрительного – обычный поток утренних посетителей. «Ну вот, – думает он, – не о чем было и волноваться. Как будто сам Центр мог явиться сюда».
Но тут его обдает порыв холодного воздуха – сзади и слева. Вихрем развернувшись, он видит, как в боковую дверь с площади врываются люди в черных балаклавах. Четверо! Стремительно шагают вперед, держа руки в карманах. Наверное, сжимают оружие. Проклятие! «Но они еще не видели меня, – думает он. – Можно просто уйти. Это не мое дело…»
