Не успела я открыть рот, как в каморку пулей влетел надсмотрщик:
– Так-так! – Нарисованные брови в притворном изумлении поползли на лоб. – Незваные гости пожаловали. Если девятнадцать один тут, кто же тогда выступает?
Мы с Джулианом, не сговариваясь, вскочили на ноги.
– У нее эфирное голодание, – объяснила я, глядя прямо в глаза надсмотрщику. – В таком состоянии она не может выступать.
Тот наклонился к Лисс и пощупал лоб. От его прикосновения девушка содрогнулась.
– Кошмар, кошмар! – причитал надсмотрщик, перебирая взмокшие от пота кудри. – Только не Первая! Только не моя прима!
Лисс истошно завопила и затряслась в конвульсиях.
– Убирайся! Прочь!
Джулиан схватил надсмотрщика за плечо и отшвырнул в сторону.
– Отстань от нее!
Я подошла к Джулиану. Сирил нерешительно раскачивался взад-вперед. Поначалу надсмотрщик опешил, а после оглушительно расхохотался, потирая руки в предвкушении.
– Бунт затеяли, детишки? Два голодных волчонка решили посягнуть на мое стадо? – Он выхватил из кармана кнут, каким обычно погоняют скотину. – Не позволю пудрить мозги Первой. И вообще никому из моих подопечных. – Кнут угрожающе щелкнул в паре сантиметров от меня. – Скоро и ты запляшешь под мою дудку, номер сорок. А пока возвращайся к своему куратору.
– Нет.
– Мы никуда не уйдем, – решительно поддержал меня Джулиан. – И Лисс не бросим.
Удар бича рассек ему щеку. Хлынула кровь.
– Ты теперь в моем распоряжении, дружок. Не забывай.
Я приняла боевую стойку. Надсмотрщик ухмыльнулся:
– Не утруждайся, Сороковая. Только посмей ударить, и будешь иметь дело с ним.
– А кто говорил про «ударить»? Я просто погоню тебя, как скотину.
Снова щелкнул кнут. В следующий миг Джулиан набросился на надсмотрщика с кулаками. На сей раз собиратели не кинутся ему на выручку. Мы победим!
Во мне закипела безудержная ярость. Первый удар пришелся надсмотрщику в челюсть. Джулиан сбил его с ног. Тот обмяк, но кнут не выпустил. На мои попытки отнять его надсмотрщик злобно оскалился. Наконец кнут оказался у меня. Я замахнулась, но плеть вдруг вырвали у меня из рук. Носок сапога с размаху врезался мне живот.
Сухейль. Ну конечно. Куда бы ни отправлялся надсмотрщик, куратор следовал за ним по пятам. Все в точности как на улицах: «шестерка» и «смотрящий».
– Так и знал, что ты здесь, убожество! – Сухейль больно дернул меня за волосы. – Опять буянишь?
Я плюнула ему в лицо. В ответ рефаит врезал мне так, что из глаз посыпались искры.
– Мне плевать, кто твой куратор, дрянь. Наш герой-любовник мне не указ. С удовольствием перерезал бы тебе глотку, но наследной правительнице ты нужна живая, и немедленно.
– Вот Нашира обрадуется, когда услышит про героя-любовника, Сухейль, – парировала я. – Думаешь, стоит ей рассказать?
– Говори что хочешь. Тебе все равно не поверят.
Сухейль поволок меня к выходу. Я визжала и отбивалась, но так и не осмелилась натравить на него фантома.
Мастерским хуком надсмотрщик отправил Джулиана в нокаут. Оба моих друга оказались во власти этого чудовища, и помочь им было нельзя.
19
Расцвет
Резиденция «Сюзерен» казалась еще темнее и холоднее, чем в тот раз, когда нас водили сюда на собрание. Из людей – никого, кроме меня и Сухейля. Похоже, беседовать с Наширой тоже предстоит один на один. И нет куратора, чтобы защитить меня. Желудок сводило от страха, колени предательски дрожали.
Сухейль втолкнул меня в комнату с высоким потолком и стрельчатыми окнами. В железном канделябре горели свечи, в огромном камине – поленья. Отблески пламени бросали длинные тени на рельефные своды. Посередине стоял длинный обеденный стол, во главе которого восседала Нашира Саргас в обитом алым бархатом кресле. Сегодня на ней было длинное платье геометрического фасона, с высоким воротником.
– Добрый вечер, номер сорок, – поприветствовала она и, не дождавшись ответа, сделала знак Сухейлю: – Можешь идти.
– Слушаюсь, наследная правительница, – отозвался тот и, наклонившись к моему уху, шепнул: – До скорой встречи, дрянь.
Он вышел, оставив меня наедине с женщиной, жаждавшей моей смерти.
