Рикет продолжал разоряться и ерничать, пока Болгат не приложил палец к губам:
— Цыть!
Рикет осекся. Ходить с отбитыми почками ему, видимо, не слишком хотелось.
Время застыло в ожидании. В тягучем, вязком ожидании повозки.
Наконец на дороге, в той стороне, откуда прибыли всадники, послышался скрип. Кто-то из солдат тихонько вскрикнул, подал коня назад. Массивная Вако направила скакуна в брешь, проехала с десяток шагов и развернулась:
— Едут!
Она вскинула руку, и мне почудилось, что ее грудь (а у таких дам грудь всегда огромна) сейчас пробьет кованый цельный доспех.
— Ох, — увял Рикет. — Прибыли по наши жалкие душонки…
Вскоре из тумана выдвинулось странное сооружение: приземистая подвода на шести массивных колесах. Влекли ее четыре тяжеловоза с мохнатыми ногами. На подводе высилась клетка в высоту человеческого роста, примерно до середины обитая широкими полосами вороненого железа, в которых зияли многочисленные дыры. В моем мире что-то подобное называлось «гуляй-городом». Из таких укрепленных телег составляли настоящие бронепоезда средневековья. А тут всего одна клетка… Сидим внутри, отбиваемся от врага и демонстрируем ему кукиши сквозь прутья. Да только если враги размером с убитую мною тварь — недолго в таком бронепоезде просидишь, вскроет его, как банку шпрот. Впрочем, у живоглота нет когтей… но у кое-кого из Сумрачья — есть, лично видел.
На каждом верхнем углу клетки по три фонаря в глухих железных коробах, открыто лишь маленькое продольное оконце; белые лучи веером падают примерно в двух метрах от клетки, заключая ее в сияющий шатер. Угу, это чтобы ярко освещать… только поле боя.
Болгат нашел взглядом Рикета:
— Твой личный экипаж, Проныра. Не сбежишь, да и тебя не сцапают.
Маленький вор метнул насмешливый поклон. Его руки заметно дрожали.
— Со всем почтением и разумением. Готов споспешествовать своему заключению в экипаж и поездке в Кустол и в дальнейшем обязуюсь… сотрудничать…
— Хорошая выдалась ночка, брат Архей, — сказал Болгат задумчиво. — Нам попались сразу две такие птицы…
— И один убитый кабан, — снова вмешался воренок, тыча пальцем в тушу монстра.
Генерал двинул коня на Рикета, высвободил ногу из стремени и пнул коротышку в грудь носком сапога.
— Не сметь… плохо… о государе!
Рикет скорчился в пыли, кашляя и задыхаясь.
Крутой, однако, начальничек!
Я невольно отступил, когда Болгат проезжал мимо.
На тяжеловозах были попоны, от шейного сгиба до самого хвоста, свисали ниже брюха, прикрывали и грудь; на головах кожаные шлемы с прорезями для глаз и рта. У одного из коней на попоне ряд длинных царапин, словно огромная кошка решила поточить коготки — прорвана красная стеганая ткань, вылезла серая набивка. Пожалуй, в такой завязнут… когти живоглота.
Вот только нет у живоглота когтей.
Меня вдруг прошиб холодный пот. Тьма сомкнулась за спиной, там, в глубине, у неведомых тварей были огромные яростные когти и влажные кожистые крылья. И глаза цвета молока. Глаза, которые раньше принадлежали людям.
Я глухо зарычал, попятился еще, и тут же меня хлопнули лезвием копья по спине.
— Тпру-у-у!
Болгат привстал в седле, стукнул себя по нагруднику:
— Вы, уроды, почему так долго? Ближе давай, у нас скорбный груз… И два подарка. Епрт… Сперва разверни, Торке! Дай Спящий затащить этого живоглота.
— Нельзя… так… о кха-а-а… государе! — просипел с земли коротышка. — Невеж… ли… кха-а-а… во!
Болгат не обратил на него внимания.
На широком облучке, защищенном с боков стальными решетками (поверху наклепаны пики, часть погнута или обломана), было двое возниц — оба без шлемов и кирас, в рваных кольчугах. У одного в прореху под грудью набито окровавленных тряпок, второй держится за щеку — небритая морда распухла на правую сторону, будто поймала плюху стальной рукавицей. Он-то и кивнул, подобрал вожжи. В руках второго было стрекало, длинный гибкий шест вроде удилища с железной колючкой на конце. Это, догадался я, чтобы погонять накрытых попонами лошадей, царапая им голые задницы. Хитро и жестоко. Впрочем, если хочешь выжить — и не на такую жестокость пойдешь. Лошади — не люди. Хотя, черт, я уже говорил — животных я люблю и им сочувствую больше, чем людям. Животные невинны, а люди по большей части хитрые злобные бестии.
