До?ма порой казалось, что лег спать в одном месте, а проснулся в совершенно другом. А здесь – вот оно, Вестминстерское аббатство, такое же, как всегда: огромное и величественное.
Келл прошел мимо него по улицам, запруженным экипажами, и выбрался на узкую дорожку, которая огибала двор настоятеля, окруженный замшелой каменной стеной, и бежала вперед, постепенно сужаясь. Она вела к таверне под названием «В двух шагах».
Дойдя до нее, Келл остановился, снял черный камзол с серебряными пуговицами и вывернул его слева направо, превратив в более подходящую обтрепанную коричневую куртку с высоким воротником и протертыми локтями. Келл надел ее, похлопал себя по карманам и, довольный своим внешним видом, вошел внутрь.
В небольшой таверне «В двух шагах» на первый взгляд не было ничего необычного: стены грязные, пол в пятнах, а ее хозяин, Бэррон, нещадно разбавляет спиртные напитки. Келлу это было хорошо известно, и тем не менее ему здесь нравилось.
Хотя у таверны, да и у ее посетителей, вид был самый затрапезный, она очаровывала тем, что по счастливой случайности или по какому-то умыслу всегда была на этом месте. Название, конечно, менялось, так же, как и напитки, но в этом самом месте и в Сером Лондоне, и в Красном, и в Белом всегда стояла таверна. Это не был источник силы в прямом смысле слова, как, например, Темза, Стоунхендж и десятки других менее известных магических маяков по всему миру, но все же нечто особенное – феномен, постоянная точка.
И когда Келл вел свои дела в этой таверне (как бы она ни называлась: «В двух шагах», «Заходящее солнце» или «Горелая кость»), он и сам чувствовал себя к ней привязанным.
Мало кто оценил бы этот феномен, разве что Холланд, если он вообще хоть что-то ценит.
Впрочем, даже если отбросить тайну постоянной точки, таверна ему нравилась как идеальное место для встреч. Сюда стекались те немногочисленные жители Серого Лондона, которые верили в магию, – чудаки, цепляющиеся за любые слухи и намеки. Их притягивало ощущение чего-то иного, чего-то большего. Келл тоже чувствовал этот зов, но, в отличие от простаков, знал, что именно его сюда тянет.
Разумеется, завсегдатаев таверны, искателей магии привлекало не только это непонятное чувство, но и сам Келл. По меньшей мере, слухи о нем. Молва – разновидность магии, и здесь, в таверне «В двух шагах», имя Келла появлялось на устах так же часто, как разбавленный эль.
Келл уставился в янтарную жидкость у себя в кружке.
– Здравствуй, Келл, – сказал Бэррон, доливая пива по самый край.
– Здравствуй, Бэррон, – отозвался Келл.
Больше они никогда друг другу ничего не говорили.
Хозяин таверны, высокий, широкий и крепкий, напоминал кирпичную стену, решившую вдруг отрастить бороду. Конечно, Бэррон повидал немало странностей на своем веку, но, видимо, они ничуть его не тревожили.
А если и тревожили, он этого не показывал.
Часы на стене за стойкой пробили семь, и Келл достал из поношенной коричневой куртки деревянную шкатулку размером с ладонь с простым металлическим замочком. Когда он открыл замочек и откинул крышку большим пальцем, шкатулка превратилась в доску для настольной игры с пятью желобками, в каждом из которых помещался символ стихии.
В первом желобке – комочек земли.
Во втором – немножко воды.
В третьем – песок, символ воздуха.
В четвертом – капелька масла, готового вспыхнуть.
А в пятом, последнем, – кусочек кости.
В мире Келла такие шкатулки служили не только игрушками. С их помощью проверяли, к какой стихии тянется ребенок и какая стихия подходит ему. Большинство детей быстро перерастали эту игру и переходили либо к заклинаниям, либо, как только оттачивали навыки, к более сложной работе со своей стихией. Такая шкатулка, «набор стихий», простая, популярная игра была практически в каждом доме в Красном Лондоне и, наверное, даже в деревнях за его пределами (хотя про них Келл не мог сказать наверняка). Однако в этом городе без магии игра была подлинной диковинкой, и Келл не сомневался, что его клиент будет доволен. Ведь этот человек был как-никак коллекционером.
В Сером Лондоне к Келлу обращались только два типа людей: коллекционеры и энтузиасты.
Коллекционеры – пресыщенные богачи. Их абсолютно не интересует магия – они не отличат целебной руны от знака приворота. Келлу нравилось иметь с ними дело.
А вот энтузиасты его раздражали. Они воображали себя настоящими магами и покупали магические безделушки вовсе не для коллекции, не для того, чтобы ими хвастаться, а чтобы их использовать. Энтузиастов Келл недолюбливал. Отчасти потому, что считал их попытки овладеть магией бесполезными, но самое главное – незаконная продажа магических предметов
