Она пожевала губу и, достав из кармана пару камешков и металлическую штуковину, предназначения которой не знал даже Келл, положила их на комод.
– Ты говорил, что миры отрезаны друг от друга. Тогда откуда у этого Флетчера взялся предмет из Белого Лондона?
Келл снова тщательно осмотрел стол, хотя уже его обыскивал, и стал ощупывать столешницу в надежде отыскать потайной ящик.
– Я подарил.
– А ты откуда его взял? – хитро прищурившись, спросила она. – Украл?
Келл нахмурился. Да.
– Нет.
– Врешь!
– Я взял его не для себя, – сказал Келл. – В вашем мире мало кто знает о моем. А те, кто знает, коллекционеры и энтузиасты, готовы выложить приличную сумму за любую безделушку отсюда. В моем мире большинство знают о вашем. Так же, как вас привлекает наша магия, некоторых в Красном Лондоне интересуют ваши изобретения, работающие на одной механике. Но все знают о другом, Белом Лондоне. И кое-кто готов дорого заплатить за любой предмет из того мира.
Лайла саркастично улыбнулась:
– Так ты контрабандист.
– От воровки слышу.
– Да, я воровка, – согласилась Лайла и, взяв с комода красный лин, стала перекатывать его между костяшками пальцев. – Но я это признаю, и я не виновата в том, что ты сам себя обманываешь.
Монета исчезла. Келл хотел было возмутиться, но в ту же секунду лин появился в другой ладони девушки.
– Хоть я и не понимаю: если ты королевская особа…
– Я не…
Лайла бросила на него испепеляющий взгляд:
– Если ты живешь во дворце, ешь за одним столом с королевскими особами, считаешься членом королевской семьи, значит, ты не нуждаешься в деньгах. Зачем же тогда рисковать?
Келл стиснул зубы, вспомнив, как Ри умолял покончить с этими дурацкими играми.
– Ты не поймешь.
Лайла изогнула брови.
– В преступлении нет ничего сложного, – улыбнулась она. – Люди воруют потому, что, когда берут чужое, что-то при этом получают. Если они занимаются этим не ради денег, то, значит, ради власти. Нарушая правила, они чувствуют себя могущественными. Это знак протеста, – она отвернулась. – Кто-то ворует, чтобы выжить, а кто-то ворует, чтобы чувствовать себя живым. Все очень просто.
– А ты ради чего?
– Ради свободы, – ответила Лайла. – Думаю, тут всего понемногу.
Она забрела в короткий коридор между комнатами.
– А как ты заполучил этот черный камень? – крикнула она. – Заключил сделку?
– Нет, совершил ошибку, – Келл с досадой захлопнул ящик стола, – и собираюсь ее исправить, если найду эту проклятую штуковину.
– Осторожней, – сказал кто-то по-арнезийски хриплым голосом. – Так можно что-нибудь разбить.
Келл обернулся и увидел хозяина ломбарда, который стоял, прислонившись плечом к шкафу, и слегка ошарашенно смотрел на него.
– Флетчер.
– Как ты сюда проник?
Келл пожал плечами и метнул взгляд в сторону Лайлы, которой хватило ума остаться в коридоре и не показываться на глаза.
– Наверно, твои охранные заклинания повыветрились.
Флетчер скрестил руки:
– Сомневаюсь.
Келл еще раз украдкой посмотрел в сторону Лайлы, но в коридоре ее уже не было. Не успел Келл испугаться, как Лайла возникла за спиной Флетчера. Она ступала неслышно, а в руке блестел нож.
–
Лайла застыла. Ее лицо перекосилось. Было видно, что она тщетно пытается бороться с невидимой силой, сковавшей ее тело. Флетчер обладал редкой и опасной способностью: он умел управлять костями и, значит, телами и людьми. Из-за этого он и заполучил свои «наручники», разрушением которых так гордился.
