скамьи. Двое стражников заняли места сзади, один сел рядом с кучером, а Эллис опустился на переднюю скамью рядом с Келлом и захлопнул дверцу экипажа. – Отвезем вас домой.
При мысли об этом у Келла екнуло в груди. С тех пор как ему в руки попал черный камень и он понял, как именно придется от него избавиться, Келл старался не думать о доме и о том, как страшно ему хочется туда вернуться. Сейчас ему больше всего на свете захотелось увидеть Ри, чтобы обнять его в последний раз, и он втайне обрадовался такой возможности.
Келл судорожно выдохнул и откинулся на спинку скамьи, а Эллис задернул шторы.
– Простите меня, сэр, – сказал он, и Келл уже собирался спросить за что, как вдруг тот прижал к его рту и носу кусок ткани, и легкие наполнились чем-то горько-сладким. Он рванулся, но руки в железных перчатках схватили его и прижали к скамье. И через несколько секунд Келл отключился.
Когда стражник отпустил плечо Флетчера и тот со стуком повалился на вытертые половицы ломбарда, Лайла шумно вздохнула, но из-под пелены ее все равно не было слышно.
Убийство, судя по всему, не вызвало в стражнике никаких эмоций. Он даже не обратил внимания, что его мундир испачкан кровью. Постоял с минуту над телом, осмотрел комнату, скользнув взглядом мимо Лайлы. Сквозь прорези забрала она разглядела его глаза, блестевшие странным, как будто магическим блеском. Убедившись, что больше некого пускать в расход, стражник спрятал клинок в ножны и вышел из ломбарда. Вслед ему глухо звякнул колокольчик, и через минуту Лайла услышала, как экипаж тронулся с места и загромыхал по улице.
Тело Флетчера распласталось на полу, кровь пропитала жесткие светлые волосы и растекалась на половицах. Привычное самодовольное выражение на его лице сменилось удивлением, которое смерть сохранила навсегда, как сохраняется муха в куске янтаря. Глаза были открыты и пусты. Но под боком у него Лайла заметила что-то маленькое и светлое, видимо выпавшее из кармана.
Лайла огляделась, убедилась, что никого нет, и убрала пелену. Развеять магические чары оказалось довольно легко, но вот отпустить сам камень – значительно труднее. Это заняло много времени, и когда девушка наконец сумела сунуть его в карман, она чуть не потеряла сознание. Ее трясло. Казалось, из нее ушло все тепло, сама жизнь. Без магии камня Лайла почувствовала себя опустошенной. Она давно привыкла к обычному голоду и жажде, но жажда магии была намного сильнее.
«Чертов булыжник», – подумала она, присела рядом с Флетчером и, стараясь не испачкаться растекающейся липкой кровью, подобрала забрызганную алыми капельками шахматную фигурку.
Лайла на радостях выругалась, встала и покачала фигурку на ладони. На первый взгляд она была довольно заурядной, но когда Лайла обхватила пальцами камень (или кость, или из чего там она сделана), то ощутила разницу между ее энергией и энергией окружающего Лондона. Та была едва уловимой, и, может быть, Лайле просто померещилась, но эта энергия напоминала сквозняк в теплой комнате. Причем такой холодный, что он казался инородным.
Лайла отмахнулась от этого ощущения и быстро засунула шахматную фигурку в сапог. Она не знала, как действует магия, но ей показалось разумным хранить талисманы порознь, пока они не понадобятся. А уж к черному камню она вообще решила не прикасаться больше – разве что в случае острой необходимости.
Девушка вытерла кровь Флетчера о штаны. Учитывая все обстоятельства, она добилась больших успехов. Как-никак у нее был не только камень из Черного Лондона, но и вещь из Белого. Теперь ей нужен был только Келл.
Лайла повернулась к двери и застыла в нерешительности. Маг велел ей оставаться на месте, но, взглянув на свежий труп Флетчера, она заподозрила, что Келл и сам мог попасть в беду. В Красном Лондоне она провела всего один день, однако у нее создалось впечатление, что вряд ли королевская стража режет здесь людям глотки направо и налево. Возможно, с Келлом все будет хорошо. А если нет?
Внутренний голос говорил ей, что нужно уйти, а Лайла давно научилась к этому голосу прислушиваться – он не раз ей помогал. Кроме того, рассудила она, ее-то никто в этом городе не ищет.
Лайла направилась к двери, и вдруг ее взгляд упал на нож, который ей так понравился. Тот лежал на комоде, где она его и оставила. Келл не советовал воровать в ломбарде, но хозяин был мертв, а нож так и просился в руки. Лайла взяла его и опасливо провела пальцем по клинку. И впрямь красивый. Она глянула на дверь и задумалась: разрушились ли заклинания, охраняющие ломбард, после смерти хозяина? Почему бы не проверить? Лайла осторожно открыла дверь, положила оружие на пол и носком сапога перебросила его через порог. Она поежилась, ожидая, что ее поразит неведомая энергия, что вот-вот она испытает страшную боль или хотя бы просто нож сам собой вернется в ломбард, но ничего не произошло.
Тогда Лайла алчно улыбнулась и шагнула на улицу. Она подобрала нож, засунула его за пояс и отправилась искать или, скорее всего, спасать Келла, в какую бы передрягу он на сей раз ни попал.
Перси и Мортимер бродили в толпе. Каждый в одной руке держал шлем, а в другой – кружку с вином. Перси отыграл свои монеты. За беспрестанными карточными и прочими играми эти двое попросту обменивались между собой карманными деньгами без особых выигрышей или потерь. Одержав верх, Перси угостил Мортимера выпивкой.
Ведь это же как-никак день рождения принца.
Тот любезно отпустил на пару часов двух самых близких членов своей личной охраны, чтобы они могли повеселиться вместе с народом, собравшимся на
