самом: отдавалось эхом в сердце и в голове, ощущалось как второй пульс. Вместе с этим пришло странное спокойствие, которому Келл доверял еще меньше, чем первоначальному приливу силы. Камень говорил ему, что все будет хорошо, ворковал, успокаивал и выравнивал сердцебиение. Он заставлял Келла забыть о плохом, забыть о том, что он вообще держит камень. И это было хуже всего. Талисман был привязан к руке, но не воспринимался чувствами, и Келл едва сознавал, что камень у него, а черная магия внутри его. Вспоминая об этом, Келл словно ненадолго пробуждался от сна, полного страха и паники, чтобы тут же снова погрузиться в забытье. В те краткие мгновения, когда сознание прояснялось, ему хотелось оторвать, отодрать, отрезать камень от ладони. Но с этим стремлением боролось столь же сильное желание крепко сжать талисман, впитывать его жар, словно Келл без него умрет от холода. Он нуждался в этой силе – больше чем когда-либо.
Келл не хотел, чтобы Лайла видела, как он напуган, но подозревал, что это от нее не укрылось.
Петляя по улицам, в основном пустынным, по эту сторону реки, они приближались к центру города, но, чтобы достичь его, нужно было перейти по одному из множества мостов через Айл. Однако выходить на открытое место было бы опасно, тем более что лицо Келла снова появилось на магических досках, развешанных по улицам.
Только теперь вместо слов «ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ» вспыхнуло другое – «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Как изменник, убийца и похититель.
От этих обвинений у Келла сжалось сердце, но он успокоил себя тем, что Ри в безопасности, насколько это возможно в таких условиях. Он сунул руку за пазуху и коснулся клейма. Хорошенько сосредоточившись, Келл мог расслышать, как бьется сердце Ри, на долю секунды отставая от его собственного.
Келл огляделся, пытаясь представить улицы Белого Лондона, мысленно накладывая карту одного города на карту другого.
– Ладно, сойдет, – решился он.
Они стояли на набережной напротив вереницы кораблей, которые Лайла оценивающе рассматривала. В другом городе они окажутся как раз перед мостом, ведущим к улице, которая приведет их под самые стены Белого замка. По пути Келл поведал Лайле об опасностях другого Лондона, начиная с правителей-близнецов и заканчивая голодным, жаждущим власти населением. Затем описал замок и наконец поделился своим планом в общих чертах, потому что более детального плана у него просто не было.
И оставалось только надеяться, что они справятся, что ему хватит сил одолеть Атоса и завладеть второй половиной камня, а затем…
Келл закрыл глаза. В голове прозвучал голос Лайлы: «Давай решать проблемы по мере их поступления».
– Чего ждем?
Лайла прислонилась к стене и постучала по кирпичам.
– Давай, Келл, пора открыть дверь.
Ее беззаботный вид, дерзкая энергичность, видимое отсутствие – даже сейчас – беспокойства или страха восхищали Келла, придавали ему сил.
Глубокий порез на ладони, частично закрытый черным камнем, был еще свеж. Келл коснулся раны пальцем и нарисовал линию на кирпичной стене. Лайла взяла его за руку, и камень загудел между их ладонями. Затем девушка передала Келлу ладью, и тот, нервно сглотнув, поднес ее к кровавой метке на стене.
–
Так, по крайней мере, должно было произойти.
Однако на полпути какая-то сила потянула Келла обратно, вырвав руку Лайлы, выдернув его из промежутка между мирами и швырнув назад на брусчатку Красного Лондона. Келл изумленно захлопал глазами, глядя в темноту, а затем понял, что он здесь не один. Поначалу он увидел только силуэт человека, закатывавшего рукава, но потом у горла блеснул серебряный кружок.
Холланд хмуро уставился на Келла сверху вниз.
– Далеко собрался?
Ноги Лайлы в черных сапогах коснулись белесой мостовой. Голова немного закружилась от перехода, и Лайла оперлась о стену. За спиной она слышала шаги Келла.
– Что ж, уже лучше. По крайней мере, мы в одном ме… – начала она, оборачиваясь.
Но Келла не было.
Лайла стояла на краю тротуара перед мостом. Белый замок возвышался вдали за рекой – не серой и не красной, а перламутровой и наполовину замерзшей. Вода тускло светилась в сгущающейся темноте. Фонари вдоль реки горели бледно-голубым светом, из-за которого весь мир казался странно бесцветным, а Лайла в своем наряде выглядела черной вороной на зимнем поле.
На земле у ног что-то белело. Лайла опустила глаза и увидела на брусчатке белую ладью, запачканную кровью Келла. Но самого его нигде не было видно. Лайла подобрала фигурку и спрятала в карман. Ей стало не по себе.
Неподалеку голодная собака следила за ней пустыми глазами.
Вскоре Лайла почувствовала и другие взгляды – из окон, дверей, из темноты между лужицами тошнотворного света. Ее рука потянулась к ножу с кастетом.
