аромат. Этой чистоты мне не хватало в той гостинице, где жила, здесь же все было так по-домашнему уютно, что я даже терялась от собственных противоречивых ощущений.
Мне нравилось в этом доме, но в то же время я продолжала быть здесь чужой.
Выдохнув, приняла решение немного привести себя в порядок. Раз судьба дала мне возможность, то грех не воспользоваться ею.
Я заранее приготовила платье и, прислушавшись к тишине за дверью, выскользнула наружу. В памяти был свеж план дома, поэтому я быстро нашла туалетную комнату на этаже. Ванной здесь не было, зато имелся душ, который я с удовольствием приняла, переоделась в свежее и вернулась в спальню.
Там меня ожидала Виктория, она сидела на кровати и задумчиво разглядывала пустую стену.
Обнаружить женщину в комнате стало для меня сюрпризом, я чуть было не вскрикнула от неожиданности, но, тут же успокоившись, просто закрыла за собой дверь.
– Тоже решили прочитать мне мораль о глупости дарения самолета Фоксу? – взглянув на нее, как можно спокойнее спросила я.
– Разумеется, нет, – улыбнулась она. – Мораль я могу прочитать Аластару, с тобой же пришла просто поговорить.
Она приветливо похлопала по месту рядом с собой, приглашая присесть. Я нерешительно помялась с ноги на ногу, но все же подошла.
Перед Викторией я тоже испытывала чувство стыда. Наверное, потому, что от нее тоже сбежала. Она ведь ко мне отнеслась со всей душой, платила за лекарства и лечение, а я взяла и исчезла.
– О чем говорить будем? – присела на самый край, все еще ощущая себя крайне неуютно.
Голова была мокрой, а полотенца я не нашла, из-за этого капельки воды капали с волос прямо на ткань платья и на белье кровати. Чтобы хоть как-то это прекратить и чем-то занять руки, я принялась беспокойно заплетать косу.
Мокрые пряди путались, но я упорствовала, временами слишком сильно дергая и вырывая волосинки. Столь явная нервозность не скрылась от Виктории, за моими действиями она наблюдала очень внимательно, а после не выдержала:
– Давай помогу. – Она мягко коснулась моих рук, забрала волосы и, уверенно развернув к себе спиной, принялась спокойно распутывать пряди. – Всегда мечтала о дочери, – призналась она. – Наверное, все суккубы мечтают о детях, но не всем судьба благоволит встретить свою вторую половинку.
– У вас еще все впереди, – с замиранием произнесла я, боясь даже шелохнуться и помешать ей разбирать мои волосы.
Меня поглотило давно забытое ощущение из детства, когда мать заплетала мне косу. Так бережно, аккуратно, волосок к волоску. Глаза невольно закрылись от этой сладости и смутного ощущения призрачной родительской любви. Очень светлой, такой, какой мать любит дитя.
– Нет, деточка, не впереди, – пригладила очередную прядь Виктория. – Мои годы идут дальше, я старею, и шансы познать истинную любовь уменьшаются с каждым днем.
– Быть может, вы просто не сумели разглядеть ее? – предположила я, качаясь на облаках расслабляющей неги. – Вдруг «тот самый» рядом с вами, а вы не видите его и не замечаете?
– С суккубами такого не бывает, – с горечью усмехнулась Вика, деля волосы на три большие пряди. – Наша природа предусмотрела все. Иначе все суккубы стали бы заложниками собственных страхов ошибиться.
– О чем вы? – лениво приоткрывая глаза, спросила я, предчувствуя очень важный ответ.
– Если бы каждая из наших предков боялась вступить в первую связь с тем, кого посчитала «любовью», наш род вымер бы еще тысячу лет назад, не принеся потомства. Своих любимых мы чувствуем инстинктивно, к ним тянет, о них думаешь. Рядом с ними забываешь об осторожности. Ты ведь наверняка не раз задавалась вопросом, почему твоя мать допустила твое рождение в Квартале, зная, что ее дочь попадет в рабство? Почему вначале не выкупилась, а потом бы искала любовь, как это сделала ты?
Я нервно сглотнула. Да, задавалась, но ответа не находила. Возможно, он был, но мать не успела рассказать о нем.
– И почему же?
– Потому что мы теряем голову, когда наступает этот момент. Все стены рушатся, а любые запреты, которые мы ставили, падают. И страшно не будет ни капельки. Чистая страсть, сжигающая все на своем пути, – тихо, словно баюкая меня, произнесла Виктория. – Когда-то об этом мне рассказала мать, пообещав, что я встречу свою половинку и не стоит бояться этого мига. Но я так и не встретила.
Ее руки закончили косу, обхватив ее конец припасенной резинкой. Я открыла веки, боясь повернуться к судье Райт и взглянуть ей в глаза, особенно после всего сказанного. Чувствовала, если повернусь прямо сейчас, Виктория прочтет по моему лицу всю правду о чувствах, которые во мне кипели.
То, что она описала, было в точности похоже на произошедшее между мной и Аластаром на заснеженном поле.
Что же выходило? Я люблю Аластара и не могу себе признаться в этом?
– Но ведь вы говорили, что одна из знакомых суккубов сейчас доживает свой век без дара, потому что ошиблась, – напомнила я.
– Значит, она хотела ошибиться, – предположила Виктория. – Не все из нас считают магию иллюзий даром, возможно, это проклятие.
– Виктория, – неожиданно спросила я, – а зачем вы приходили? О чем хотели поговорить? Неужели только об этом?
– Нет, конечно. – Она встала с кровати и, повернувшись ко мне лицом, приподняла двумя пальцами подбородок, чтобы все же заглянуть в мои глаза. –
