Приморья к Ольмюцу. Точнее, получил монаршее соблаговоление на воссоединение исторически родственных земель в один субъект империи.
Но за плюшками и ложка дегтя пожаловала.
Аршфорт, убедившись, что все мои заявки нашли исполнителей, твердо сказал:
— Я надеюсь, лейтенант, что свои комиссарские обязанности вы будете выполнять вне служебного времени. И они не отразятся на боевой работе вверенных мне войск. Мне хватает в корпусе и одного бездельника, — намекнул он на своего офицера контрразведки.
Вот так вот. Силен мужик.
Думаете, я стал возражать? На фига это мне, когда все мои требования исполняются влет? Так что молчаливое соглашение между нами было достигнуто. Да и нравился мне этот генерал своей толковостью. Не видел я никакой пользы от конфронтации, когда меня самого на фронт удалили из столицы от возможного гнева императора.
Я только потребовал, чтобы разыскали мои раздерганные снайперские группы вместе с расчетами траншейных пушек и вернули в отряд, так как это есть единые части нашего штурмового подразделения. К тому же там все горцы рецкие, речь которых мало кто понимает из огемских офицеров. И не встретил возражений.
Отдел первого квартирмейстера корпусного штаба работал четко. Нас быстро расквартировали всех в одном районе города, во вполне приличном частном секторе, как сказали бы у меня на родине в Калужской области. И отправили на трехсуточный отдых, пока бронепоезд «Княгиня Милолюда» обеспечивал поддержку дивизии, наступающей на юг вдоль рокады.
И уже к вечеру персонально мне подогнали этот уютный домик с молодой симпатичной хозяйкой — двадцатипятилетней вдовой, у которой наличествовал приличный винный погреб, хорошая мебель, мягкая перина и не всех кур сожрали оккупанты.
Пока хозяйка кормила фельдъегеря куриной лапшой в саду, я с рецкими офицерами согласно предписанию составлял наградные листы, удивляясь, как ловко у них из-под карандаша вылетают красивые и четкие формулировки.
— Этому всех еще в военном училище учат, — просветили меня кадровые офицеры.
К моему удивлению, капитан Вальд наотрез отказался от Креста военных заслуг, заявив, что ничего особого при захвате узловой станции он не сделал. Разве что обеспечил бесперебойную подачу боеприпасов штурмовым группам и организованно принимал пленных с трофеями. Традиционно ротой в бою командовать ему не пришлось.
— Рутина. Я даже не выстрелил ни разу. Но если ваш король настаивает, чтобы всех в моей роте наградили новой медалью, то пусть я буду, как все, — закончил он свою вдохновенную речь.
А после того как фельдъегеря с толстой пачкой наградных листов отправили обратно, мы сели в том же узком офицерском кругу обмывать мою новую звездочку на погонах. Почему-то мои рецкие субалтерны вбили себе в голову, что таким образом сам император отметил меня за прошедшую операцию, и я никак не мог их в этом разубедить, уверяя, что просто так звезды сошлись. А-а-а-а, что с них взять — реции. Их вождь достоин, и это главное. А как там на самом деле — их особо не волнует.
Накушались в тот вечер сливовицы знатно. Расползались раком. До того, что хозяйка меня на своем плече дотащила до перины, сама раздела и — вот ей-богу, именно так и было — изнасиловала, пользуясь моим беспомощным состоянием. Вроде так пишут в полицейских протоколах.
Опохмелился с утра капустным рассолом, что со смущением принесла мне хозяйка из погреба в холодной крынке. Ни на что другое я даже смотреть не мог — организм активно протестовал даже от одного вида богато накрытого завтрака.
Мне бы выспать вчерашний загул и проснуться человеком, а тут извольте топать на службу. Черт бы побрал этого Аршфорта и его исполнительный штаб. Заказывали? Распишитесь в получении. Вздохнул и пошел принимать саперную роту.
Обычную роту. Армейскую. Ольмюцкую. Из огемцев и удетов. Командовал ею капитан Такар, инженерил в ней старший техник-лейтенант Кропалик. Оба поднялись «от земли» уже в армии благодаря грамотности и хорошей службе. Оба в возрасте, так как порядком послужили еще в унтерах. Думаю, сработаемся. Правда, сами они на меня косо поглядывают, не зная еще, чего ждать от целого барона. Тем более такого «сопливого».
Что да, то да… Капитанские звезды в двадцать три — ну ладно, почти в двадцать четыре года тут редко кто носит. Для многих чин капитана — венец военной карьеры. Потому как батальонных командиров требуется в четыре раза меньше, чем ротных. Да и в субалтернах по десять лет ходить тут норма. Здесь большинство в отставку выходят капитанами после четверти века службы в офицерских чинах. Это я как-то в струю попал… Спас от плена молочного брата кронпринца — и уже любимчик Фортуны.
Вооружена рота старыми однозарядными винтовками Кадоша с длинными штыками-пилами. Топоры, ломы и прочий шанцевый инструмент в полном комплекте. Все четыре взвода в наличии. Даже группа ротного инженера есть со всеми потребными приборами. И большое хозяйство ротного фельдфебеля. Сто семьдесят восемь человек списочного состава, повозки и гужевые животные по штату.
Вздохнул я и навесил на Тавора обязанности батальонного фельдфебеля — канцелярию вести. Все равно егеря в качестве второго денщика мне легкораненого молодого парнишку подогнали, пока Тавор в Будвиц катался. Из тех ребят, кто «был ранен, но остался в бою». Звали его Ягр. Типичный блондинистый горец с льдистыми глазами и наивным лицом. Никакого языка кроме рецкого он не знал.