— Не сорвал же, — пожал я плечами и выпрыгнул на берег. — Ты как?
Он беспечно махнул рукой:
— Поохотился. Точнее, попытался. Никакой из меня хищник.
— Все-таки перевоплощался?
— Ну да… — он как-то сник. — Ладно, давай завтракать, и поплыли. Мне уже не терпится с отшельником познакомиться.
ГЛАВА 23
Лодка мягко ткнулась носом в прибрежную гальку. Я сошел на берег и начал вбивать между камнями найденный в лодке железный штырь. Когда закончил, Ромка уже тащил веревку. Зафиксировав транспорт, огляделись. Как и обещал Уйх, в месте впадения реки в море имелась скала, вернее — большой утес: черный в белую крапинку. А рядом — добротный каменный дом, приземистый, сложенный из крупных валунов и крытый сланцевыми плитами. Прямо от спуска к воде тянется усыпанная мелким щебнем тропинка.
Чуть слышно хрустела под ногами крупная галька, кусты в тумане темнели мутными силуэтами, воздух пах йодом и гниющими водорослями.
— Море… — тихо пробормотал идущий позади Ромка, — как дома…
— Вот только купаться в этом море категорически не советую! — бросил я, не оборачиваясь, пытаясь нащупать тропку, ставшую вдруг невидимой в белесой дымке. Вот это мне совсем не нравится, укуси меня талл'аш! Добро хоть сам утес никуда не делся, торчит темной глыбой, как маяк… — Мало ли какие рыбки тут водятся…
— Бать! — хлопнул меня по плечу сын. — Тебе ничего не кажется странным?
— Нет. Туман как туман, возле воды так часто бывает.
— Я не о том. Ты ничего подозрительного не слышишь?
А вот это уже интересно… После случая в горах, когда сын раньше меня услышал приближающуюся лавину, я стал доверять его чувствам. Остановился. В спину тут же врезался не успевший затормозить Рома, но что хотел, я услышал. Туман — штука коварная. Он не только закрывает мир, но еще и глушит звуки, запахи. Тот факт, что я чуял характерный запах моря, говорит лишь о том, что недавно был шторм и на берег выбросило кучу водорослей.
— Арчи, ты чего? — возмутился было сын, но я жестом призвал его к тишине.
— Сейчас одновременно делаем пять шагов по тропке, а потом резко останавливаемся. И шагать придется в ногу. Понял?
Тот молча кивнул. Я махнул: и-раз! Шаг, второй, третий… В воздухе что-то переменилось. Четвертый… Вдоль хребта пробежал знакомый «ветерок смерти», будто холодной водой обдали. Пятый. Резко торможу. Ромка, молодец, тоже успевает вовремя, но враг уже себя обнаружил. Я услышал «лишний» хруст щебня на тропке позади нас. Переменившийся ветер ударил в затылок, взъерошил волосы, забросил сырость тумана за шиворот… И тут я понял, что именно казалось мне странным в воздухе. В нос ударил тяжелый запах мокрой шкуры… Я крутанулся на месте, одновременно выхватывая Гелисворт, а другой рукой убирая Рому в сторону. Поняв, что его обнаружили, хищник атаковал. Не было сказочных иномирных чудищ, не появился на тропе монстр из детских кошмаров. На нас, разрывая мохнатой глыбой туман, мчался самый обыкновенный медведь. Не гигант, но весьма крупный черный зверь. Времени на заклятия не оставалось, пришлось встречать агрессора старой доброй сталью. Шаг влево — и клинок, пробив густой мех, впивается в шею пронесшегося мимо хищника. Все слышали, что медведь, нападая, становится на задние лапы и грозно ревет? Забудьте эту глупость. Зверь промчался мимо отскочившего меня, как пушечное ядро, и врезался башкой Ромке в живот, сбивая с ног. От удара сын улетел в туман, а раненый зверь уже поворачивался ко мне. Я шагнул к нему, с размаху рубанул по голове. И тут же получил в ответ лапой, да так, что свалился на спину, потеряв меч и здорово приложившись спиной о камни. Медведь встал на дыбы: черный, с треугольным пятном белого меха на груди, из рубленой раны на морду стекает кровь. Вот уж у кого башка воистину каменная… Я пошарил вокруг себя, не сводя глаз с приближающегося хищника, но под руку лезла только все та же галька. Зачерпнув в ладонь мелких камешков, швырнул в мишку, резво откатываюсь в сторону… но спине словно ломом ударили! От неминуемого перелома позвоночника спас верный рюкзак, хотя дух все равно вышибло. Сзади вновь заревело, но уже иначе. На этот раз в реве слышались боль и ярость.
— Беги!!! — Голос сына дал петуха, сорвавшись на фальцет, но в чувство меня привел. Перекатившись через плечо, вскочил на ноги, одновременно выхватывая из-за пояса наваху. Медведь крутился волчком, пытаясь дотянуться зубами до торчащей из бока катаны. Рома упал поблизости. Я шагнул к зверю и по самую рукоять всадил наваху в мохнатое ухо. Хищник фыркнул и опал на тропу черной массой. Не обращая больше внимания на поверженного врага, бросился к лежавшему чуть в стороне сыну. Он упал лицом вниз и не шевелился. Перевернул на спину, прощупал шею. Под пальцами слабо пульсировало. Жив! Даже не тратя времени на осмотр, бережно опустил Рому на камни и, вытащив пузырек Слез Леса, приступил к врачеванию…
