слышалось частое всхлипывающее дыхание Ллойда. – Простите, мистер Лу… Когда вы вернетесь, вас, вероятно, навестит моя жена, миссис Ллойд… и сын. Передайте им мой последний привет… и скажите, что я был на посту до конца. Вы слышите меня, мистер Лу?
– Я слышу вас, профессор.
– Вот и все… Прощайте, мистер Лу! Прощайте все, кто меня слушает! Желаю всем счастья и удач!
– Прощайте, профессор. Я преклоняюсь перед вашим мужеством.
– Не нужно таких слов… Мистер Лу!
– Слушаю вас.
– Пеленгатор будет работать без перерыва.
– Хорошо.
– Люки вы найдете открытыми.
Пауза.
– Хорошо, профессор.
– Вот, кажется, все. Уанс мо, гуд бай!
Наступила тишина.
– Мы… никак не успели бы? – спросил Быков, еле шевеля одеревеневшими губами.
Никто не ответил. Молча спустились они в кают-компанию, молча расселись по углам, стараясь не глядеть друг на друга. Скоро к ним присоединились Ермаков с Крутиковым. Быков едва сознавал, что делается вокруг. Мысли его были прикованы к картине, услужливо нарисованной воображением: хрипя и задыхаясь, седой человек ползет по коридору, открывая одну за другой массивные стальные двери. Перед последней дверью – наружным люком – он останавливается, оглядывается назад помутневшими глазами. В дальнем конце коридора виден край стола, на котором поблескивает под лампой портфель крокодиловой кожи. Человек проводит по лбу трясущейся рукой и в последний раз глубоко вдыхает разреженный воздух.
– Алексей Петрович!
Быков вздрогнул и оглянулся. Ермаков озабоченно наклонился над ним:
– Ступайте-ка в свою каюту и постарайтесь уснуть.
– Иди, Алексей, иди. На тебе лица нет, – сказал Дауге.
Быков послушно встал и вышел. Проходя мимо трапа, ведущего в рубку, он услыхал, как Богдан монотонно повторял:
– Вэ-шестнадцать, Вэ-шестнадцать, я «Хиус». Вэ-шестнадцать, я «Хиус». Даю настройку…
В кают-компании Ермаков сказал со вздохом:
– Я встречал Роберта Ллойда. Недавно. Хороший межпланетник. Незаурядный ученый…
– Светлая ему память! Он хорошо держался, – тихо проговорил Юрковский.
– Светлая ему память…
После короткого молчания Дауге вдруг вскочил на ноги:
– Черт знает что! Мне кажется, что мы застыли на месте. Провалились куда-то, и нас засыпало…
– Не паникуйте, Дауге, – устало усмехнулся Ермаков.
Обедать никто не захотел, и скоро Ермаков первым поднялся, чтобы идти к себе. Крутиков положил руку на плечо Юрковского и сказал виновато:
– Похоже на то, что ты был прав, Володя.
– Пустяки, – проговорил тот. – Но вот вам еще одна загадка, товарищи.
Все вопросительно поглядели на него.
– В чем дело?
– Лу сказал, что у него только направленный передатчик, так?
– Так.
– А ведь мы хорошо слышали его.
Михаил Антонович раскрыл рот и растерянно оглянулся на Ермакова.
– А почему бы и нет? – спросил Дауге.
– А потому, дружок, что «Хиус» по отношению к Лу находится совсем в другом направлении, нежели корабль Ллойда. Направленный радиолуч никак не должен был бы добраться до нас.
Дауге взялся за голову:
– Достаточно загадок! Это уже, наконец, невыносимо!
Но Ермаков и Михаил Антонович сейчас же отправились в рубку, захватив с собой Юрковского.
Венера с птичьего полета
