– Потише, не хочу поднимать бардак раньше времени, – буквально отмахнулся тот. – Других вариантов нет. А шанс умереть появился с того момента, как я пришел в Зону.
Терем в отчаянии всмотрелся присланным на подмогу бойцам в лица, но не увидел во взглядах сомнения. Это действовало так угнетающе, что он не находил более сил отговаривать Хмыря от самоубийства.
Вожак отряда и Хмырь обменялись глубокомысленными взглядами. Слов не последовало.
– Дай мне пять минут, – оборонил Хмырь, перед тем как исчезнуть во тьме за ржавыми воротами.
Подавив в голове тиканье идущих в обратную сторону часов, диверсант, взирая на мир в зеленых тонах, отчаянно искал подходящее убежище. Пробираясь по рукотворным лабиринтам, он не мог не бросить еще один взгляд на сердце-улей, которое мерно выстукивало ритм в облаке насекомых. О судьбе отряда он запретил себе думать.
Несколько развязок из ржавых контейнеров, и он нашел подходящее убежище. Несколько ближе, чем хотелось бы, к сердцу-улью, но в остальном удачно.
О наступлении последнего акта возвестили многочисленные и гулкие под высокими сводами взрывы. Улей приходил в движение – быстро нарастал невообразимый шум.
Сталкер представил, как торопится наверх лавина плоти, ведомая приказом уничтожить дерзнувших потревожить покой. Все потонуло в топоте многочисленных конечностей. Когда шум симбионтов снизился, Хмырь покинул убежище. Стало просторнее – поток существ-органов преграды просто смел. Пол покрывала слизь, на которой отчетливо проступали отпечатки – звериные лапы, копыта, босые человеческие стопы… Самих созданий Хмырь не видел – лишь сердце-улей возвышалось в одиночестве.
Оказавшись внизу, Хмырь не стал тратить время на разглядывание существ в кристаллах. Перед глазами стояли массивные врата. Уже на лестнице Хмырь сжимал заветный электронный ключ.
Судьба вновь благоволила: панель для контроля двери и здесь уцелела. Пластиковая карточка скользнула в щель, и коробка слабо загудела. Створки врат медленно, словно нехотя, тронулись. Отчаянно взвинченный Хмырь, вскинув оружие, наблюдал за лестницей. О том, что Терем и люди Бледного скорее всего мертвы, он старался не думать.
Ворота отворились еще немного, и сталкер поспешил внутрь.
Лаборатория напоминала предшественницу даже по убранству. Луч фонаря заскользил по сторонам и вырывал из мрака детали.
Центральное место занимал крупный резервуар, содержащий пару свисающих с потолка щупалец и плавающее в позе эмбриона существо. Хмырь, насмотревшись на порождения симбионта, думал по наивности, что уже познал все причуды Зоны. Но неподвижное создание вызвало лающий смех. Если под страхом смертной казни заставили бы описать существо, то он предложил бы представить нечто среднее между крабом и бабочкой.
В противоположном от врат конце зала располагался небольшой застекленный балкон. Взгляд поднявшегося туда Хмыря скользнул по изобилию аппаратуры, а потом остановился на разъеме. На вид тот подходил под емкость с ядом, который Хмырь хранил так добросовестно.
Хмырь обернулся: ворота уже распахнулись, и в святую святых лился таинственный свет. Тварь в резервуаре по-прежнему казалась неживой. Больше не отвлекаясь на внешний мир, сталкер пристроил колбу к пазам, которые ее моментально плотно обхватили. Ближайшая аппаратная панель заморгала лампами, по запыленной глади монитора символы начали бег.
Экран окрасился зеленым, а натужное гудение прекратилось – явные признаки, что машина препарат распознала.
Слабые познания в английском не помешали найти на панели управления необходимую команду – около нее был изображен символ опасности. Прохладной поверхности дисплея нетерпеливо коснулся палец в обрезанной перчатке. Подумав, компьютер уточнил: действительно ли пользователь желает ввести в камеру с образцом токсин?
Сомнения отсутствовали.
VII
По мере того как холода крепли, с каждым вечером людей вокруг костра становилось больше. Соответственно рос и сам источник тепла.
По вечерам у него лился неспешный разговор, непременно с весельем и гуляющей по кругу флягой. Кто-то делился планами на грядущий хабар, как только тот станет деньгами, кто-то вспоминал родных, которые ждут дома и, к счастью, знают о Зоне только из новостей. Кто-то другой ворчал о новых расценках у Михалыча.
Хотя разговоры так или иначе вращались вокруг Зоны, все обходили молчанием притаившуюся в близко подступающем мраке смерть, какое бы из многочисленных обличий она ни приняла. Тем более что она сама напоминала о себе: то далеким заунывным собачьим лаем, то трещащим на окраине деревни аномальным полем.
Нож понял, что присутствующие чувствуют то же, что и он: желание забыть о нависшей тени смерти хотя бы на несколько часов. И когда опасность так близко, теплынь костра, водка и дребезжащая под ухом гитарная струна размаривают особенно. Наверное, это объединяло присутствующих даже больше, чем интересы и вылазки. Хотел забыть угрозу и незнамо сколько тут пребывавший Кузьма, и пришедший на Рубеж неделю назад Шульц.
Нож отхлебнул из протянутой Бойким фляги и передал дальше. Явно паленая водка застыла поперек горла огненным комом, Нож не поморщился и
