– Как ты себе все это мыслишь? – устало спросил он.
О, тут у «братишки Ганса» имелся продуманный план!
– Ведь твоя миссис Сазерленд везет отсюда с собой кучу всякого добра…
Да, правда. Этим миссис Сазерленд, по легенде, должна была обосновать перед мужем свое пребывание в Варшаве: здесь, в обнищавшем городе, можно было по дешевке накупить много всякого антиквариата. Она уже приобрела какие-то сервизы и ковры ручной работы; тем самым оправдывался и персональный самолет – в поездах по нынешнему военному времени запрещалось везти с собой столько барахла.
– Всего два ящика! – умоляюще попросил «братишка Ганс». – Вы захватите с собой всего два не самых тяжелых дополнительных ящика!
– В одном будешь ты, в другом твоя пани Каролина?
– Видишь, ты с ходу все ухватил! Я всегда знал, что ты умен, братишка Жорж!
«Ну и черт с ним! – подумал Васильцев. – Будет генералу Николаеву еще один невесть какой дорогой подарок в дополнение к главному, к той конфетке с начинкой: офицер с Восточного фронта».
– Мы улетаем через три дня, – сказал он.
– Я знал, что ты мне поможешь! – воскликнул «братишка Ганс». – У тебя золотое сердце!.. Я сам тебя найду!.. Кстати, – после кружки пива добавил он, – там, в магазине, я видел из-за ящиков, как ты смотрел на одного убитого «пшека», на здоровенного такого, в картузе. Вы были знакомы?
Юрий кивнул:
– Так, немного… Шальные пули, глупая смерть…
Тот вдруг проговорил:
– Да не очень-то и шальные… Я видел…
– Что, что ты видел?! – Васильцев с трудом удержался, чтобы не сорваться на крик.
– В него стрелял другой поляк. В спину… Старикан какой-то… И по-моему, я его где-то раньше видел, не могу только припомнить где.
Васильцев лишь кивнул. Дополнительных объяснений ему было уже не надо.
Когда выходили из пивной, произошло еще одно событие. Вдруг раздался слабый хлопок, и Васильцев услышал, как рядом с ним просвистела пуля.
«Братишка Ганс» сразу упал, а он, Юрий, увидел удаляющегося пана Бубновского и, выхватив вальтер, несколько раз выстрелил ему вслед. Стрелять он умел очень даже неплохо, несколько раз это спасало ему жизнь, но в данном случае совсем, видно, сломила гибель Афанасия, да и вальтер был чужой, не пристрелянный, и старик, целехонький, быстро юркнул в переулок. Догонять было бессмысленно.
– Вот же дерьмо старое! – поднимаясь, проговорил «братишка Ганс». – Зацепил меня, сволочь! – На плече у него действительно выступила кровь. – Ничего, прошла по касательной, только кожу задело… А ты, братишка, гляжу, совсем стрелять не умеешь. Ну да что с вас, журналистов, взять!.. Хотя парень ты храбрый, я вижу… Эх, мне бы пистолет!.. Знаешь, я однажды под Смоленском из одного только пистолета… – И снова пошло долгое хвастовство.
А убегавший переулками человек думал: «Вот же неудача! Мне бы тот вальтер – эта скотина уже была бы на том свете! А эта фитюлька дамская, которую прятал в носке, – поди-ка из нее попади!.. Ничего, еще посчитаемся…»
– Он в меня, в меня стрелял, сволочь! – не унимался «братишка Ганс». – Наверно, я при последней облаве ему насолил, я тогда пристрелил троих ихних… Запомнил, гад!.. Это он – в меня!..
– В тебя, в тебя, успокойся, – закивал «братишка Жорж». – Ты ступай, у меня еще дела.
– Да, да, иди, братишка, еще встретимся…
На том и расстались.
Войдя в квартиру к Полине (она со своим обер-фельдфебелем была уже дома), Васильцев с порога сказал:
– Афанасия убили.
И тут Полина, эта «невидимка», эта хладнокровная убийца, завыла в голос. У Викентия тоже повлажнели глаза. Да, не он один, Юрий, испытывал искреннюю любовь к этому забавному чудищу.
– Это Слепень, это он, гад! – отплакавшись, прошипела Полина. – Ничего, падлой буду, а он от меня не уйдет. Я знаю, как его искать.
– Не вздумай, – нахмурился Васильцев, – можешь сорвать все задание.
Девушка ничего не ответила, но по ее ненавидящим глазам было видно, что она не отступится от своего. Юрий знал, как своенравны могут быть эти «невидимки», когда над ними нет их садиста-наставника.
…И в тот же вечер Полина исчезла.
Глава 7,
немного забегающая вперед. «Top secret»[84] и «Сов. секретно»
Top secret
