сильнее.
– У тебя есть уже какой-нибудь план? – спросил князь.
– Есть, тебе нужны подробности? – Кирсан-ола посмотрел на брата.
– Нет, мне нужно чтобы те, кто руководит братством, понесли заслуженное наказание, – ответил князь лесных эльфаров. – А насчет иномирцев я подумаю, – добавил он.
Покончив с последним противником, изгнанный старейшина смиртов оглядел поле боя. Везде лежали тела демонов и рядом с ними несколько тел лесных эльфаров. Старейшина выбрал того, кто был, на его взгляд, более упитанным, взвалил на плечи и понес в воинский лагерь, виднеющийся невдалеке. Там он раздул затухающий костер, раздел убитого эльфара и освежевал его, потом насадил на вертел, поставленный над огнем, и стал зажаривать лесного эльфара целиком, периодически поворачивая тушку, не давая ей подгореть.
Утолив голод, он стал призывать земного элементаля, стараясь почувствовать его присутствие и подманить к себе. К его великому удивлению, на призыв никто не отзывался. Он долго ходил по лагерю, пытаясь нащупать связь с магическими существами, но ничего почувствовать не смог. Уставший и опустошенный, старейшина уселся на землю, в его голове не было ни одной мысли. Так он просидел пару ридок, ни о чем не думая, когда услышал слабый зов.
«Тех, кого ты зовешь, здесь нет, – прозвучало еле слышно в его голове, – помоги мне, и я помогу тебе».
Смирт продолжал бездумно сидеть, не обращая внимания на голос, и, когда зов раздался в третий раз, он встрепенулся.
– Кто здесь? – вопросил он.
«Мое имя тебе ничего не скажет, его забыли за несколько тысяч лет. Когда-то мне поклонялись и приносили жертвы, а я отдавал часть своей силы преданным последователям моего культа. Но, если хочешь, зови меня Курама».
– Чего ты хочешь от меня, Курама? – осторожно спросил смирт.
«Жертвы. Я чую смерть, и души убитых еще не покинули этого места. Принеси их мне в жертву, я стану сильнее и поделюсь силой с тобой, смертный».
– И как это сделать? – В душе старейшины затеплилась надежда.
«Просто скажи: «Курама, прими эту жертву», – прозвучал голос в его голове.
Немного подумав, старейшина произнес:
– Курама, прими эту жертву.
В тот же миг чье-то сознание с хохотом ворвалось в него и к ужасу смирта стало вытеснять его собственное.
– Не-эт, – успел в отчаянии прокричать старейшина и вылетел из тела. Повисел над ним и почувствовал, как его захватывает водоворот непреодолимый силы, затягивая в воронку ненасытной пасти. Потом его сознание померкло, и он навсегда исчез, проглоченный обманувшей его тварью.
Курама встал и распрямил плечи. Слабое маленькое тело, он недовольно осмотрел руки и ноги. Сколько же долгих тысячелетий он был привязан к месту заточения, пока не появился тот, кто смог воззвать к нему и услышать его. И кем он оказался? Всего лишь подземным смиртом из верхнего мира.
Но это не страшно, он найдет себе новое тело сильного демона, а пока сойдет и это. Он пошел к подножию холма, где произошла битва, остановился у тела демонессы и подобрал ее хлыст.
Примитивный инструмент управления потоками энергий, поморщился он. Как низко пало высокое искусство магии хаоса. Но выбрасывать его не стал: новое тело Курамы не способно было напрямую оперировать первородным хаосом. Засунув хлыст за пояс, Курама, не оглядываясь, пошел вслед заходящему светилу.
Людей для идриша я выделил, нарядил бойцов Борта в дорогие одежды и отправил их к нему на обучение. Скривившись так, будто я им в рот налил уксуса, бригада Кувалды вместе с Ужом отправилась в трактир Увидуса.
Да уж, подумал я, идришей не любят повсеместно, хотя, если подумать, ростовщиков любить не за что, кому понравится взять серебряк сегодня, а завтра отдать два. По-моему, это узаконенный грабеж.
Но у меня были и дела более важные, чем задумываться над судьбой обманутых ростовщиков. Уровень боевой готовности моего отряда был неподобающе низок, чтобы справиться с теми проблемами, которые могут возникнуть в скором времени, и я гонял вассалов утром и вечером, чем вызвал интерес снежных эльфаров и Гронда к нашим занятиям.
Старик несколько раз по вечерам молча присутствовал, наблюдая наши схватки, с особым интересом рассматривая Мию, нередко лежащую в пыли. Ее
