директор издательства. Она объясняла им, что не нужно причастиями и деепричастиями утяжелять переводы авторов, что нужно уметь передать душу произведения. И ни в коем случае не испортить текст собственной интерпретацией. Заставляла заниматься на тренажерах методом набора текста вслепую, как на русском, так и на английском языках. Она готовила новое поколение переводчиков. И советовала ничего не делать без любви.
—Нужно любить то, чем вы занимаетесь. И не важно, стоите ли вы у станка или за прилавком или за компьютером, вы должны душу вкладывать в то дело, которым вы занимаетесь. И быть всегда вежливыми с коллегами и готовыми всегда придти на помощь друг к другу. Запомните, вы большую часть своего времени проводите на работе в одном коллективе и домашняя атмосфера всегда будет способствовать плодотворному труду больше, чем негатив, который убивает, прежде всего, вас, а потом тех с кем вы работаете. Только добро очень быстро возвращается. Главное, никому не завидовать, и уметь дружить и любить.
Вот и Катя подружилась с Павлом Яковлевичем Бененсоном. Это был ее человек. Он заменил ей папу, которого она очень часто вспоминала. Да, Цыган, смотрящий города Ростов, он же последний романтик, которого она когда-нибудь видела, очень часто ей снился. Он утешал ее и говорил, что она все делает правильно. Что в этой жизни так мало времени, что можно не заметить, как из хорошего человека превратиться в плохого. Он пытался о чем-то ей все время сказать еще. Как будто хотел предупредить об опасности, которая ее преследует, но всегда невидимая сила прерывала этот разговор, и отец исчезал в сумерках, так же как и появлялся. Как ей не хватало отца. Как хотелось прижаться к нему, поплакать, рассказать, что она очень хорошо запомнила его слова: «Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным». И эти норковые шубки, все три до сих пор согревают ее в холодные питерские зимы. «Меня не станет, а шубы у тебя останутся», — так говорил он ей, когда она видела его в последний раз. Она еще смеялась, когда покойный муж, царство ему небесное, привез ей эти шубы из Ленинакана. Оказывается, он успел прихватить их, когда выбегал из дома при землетрясении. Он знал, что это были не просто шубы. Это была память об отце.
«Да, папа, вот что значит человеческая жизнь. Одно мгновение и человека уже нет, а шубы, вещи, домашняя утварь, твой клетчатый американский пиджак, — все продолжает жить. Как это не справедливо. Какой хрупкий все-таки мир и такой короткий», — думала Катя, вспоминая отца.
Но видно отец послал ей доброго доктора Бененсона, который спас ее в ту самую минуту, когда она должна была внезапно уйти. И Павел Яковлевич стал с тех пор ей вместо отца. Он очень переживал за Катю и почти каждый день приезжал к ней в гости. Кате очень нравилось с ним общаться. Почему-то врачи такого уровня были очень просты в общении. Он с удовольствием приходил к Кате на чай с ее фирменным тортом «Наполеон», советовался с нею по любому поводу и был ей очень хорошим другом. Катя была благодарна ему за противоядье, которое он ей вколол, привив к этому яду иммунитет. Павел Яковлевич сказал ей по-секрету, что теперь ничто ее не убьет, даже передозировка наркотиков. Вообще у него был самый настоящий черный медицинский юмор. Это особый юмор, который заставляет смеяться даже человека на смертном одре. Знакомство с этим посланным свыше «Спасителем» было для Кати, как глоток свежего воздуха. Она скучала за хорошими людьми и была рада свободной минутке, когда могла просто так сидеть и чаевничать с близкими по духу людьми. Ей хотелось остановиться, прижаться к сильному плечу и отдохнуть. Она чувствовала, что очень устала от этих черных туч проблем, которые закрывали любимое голубое небо ее жизни.
«Папочка, вот если бы ты был рядом! Как я хочу уткнуться в твой американский пиджак, вдыхать твой любимый одеколон и слушать с тобой голос Америки. Ну почему ты так рано ушел?! — вспоминала Катя снова и снова отца. — Как мне тебя не хватает! — Мама была права, ты поднял очень высоко планку и я не могу встретить достойного мужчину, который бы хоть капельку был похож на тебя».
Осень стучала в окна косым северным дождем, навевало грустные мысли, усталость навалилась как-то сразу. Катя упала на кровать и заплакала от безысходности. Одной без мужской поддержки было очень тяжело. Она вспомнила, как прогуливалась с коляской в скверике возле Храма «Успения Пресвятой Богородицы», наблюдала за счастливыми папами, которые бегали за своими непоседливыми детьми. Катя смотрела на Богдана и очень переживала, что мальчик будет расти без отца. Катя не видела ни одного мужчину, которого она хотела бы видеть в роли отца Богдана. Но Зуля убеждала ее, что молодой женщине просто необходим мужчина, как она говорила, — «Для здоровья!».
Зуля встречалась с мужчиной, с которым вместе училась в педучилище. В группе было мало мальчиков, но преподаватели говорили, что хорошо, что хоть стали появляться, ведь для некоторых учеников, у которых мамы одни, единственная возможность общаться с мужчиной, — это с учителем мужского пола в начальной школе. Катя после этих слов стала задумываться, что Богдану нужен будет отец.
«И почему многие женщины по собственному желанию оставляют детей без отцов, — думала Катя. — Кто-то не захотел уступить, кто-то кому-то нагрубил, кто-то оступился, изменил, раскаялся. А женщины молодые и глупые не хотят простить, не хотят трудиться над сохранением семьи. Они думают,
