вот между столиков.
В помещении пусто. Только один стол был занят расположившимся за ним и вдумчиво изучающим что-то на небольшом экране Виктором Степановичем. Он, кстати, самый главный человек на судне – корабельный кок.
Ура, этот господин меня заметил, улыбнулся и призывно махнул рукой. На столе уже стоит пузатая, никак не меньше полулитра, чашка с чаем и блюдо со свежезажаренными оладьями. Рядом пристроилась пиала с вареньем, если не ошибаюсь сливовым.
Редкая удача, наш мастер кулинарных искусств всё больше на кухне орудовать предпочитает, вот так во время отдыха его не часто встретишь. Только вот в такие моменты, когда вся команда занята по службе. Очень хорошо, имеем шанс поживиться чем-нибудь из шедевров кулинарии.
– Здравствуйте, Виктор Степанович, – вежливо поздоровался я, подходя ближе.
– Васька! – кок легко привстал, пожал мне руку. – Вернулся никак? Давай присаживайся, поведай, что у вас там происходит, а то времени у меня ни на что не хватает, даже экран, вот, раз в день открываю и то, ежели вы, летуны, какие манёвры удумаете.
Я заулыбался и присел на стул, изогнувший спинку и подстроившийся под мои габариты. Надо же было сказать такое, манёвры. А ведь если хорошо подумать, то где-то так оно и есть – никто пока ни в кого не палит, висим себе потихоньку, настораживаемся.
– Ты со мной чаёвничать будешь, – спохватился заботливый кок, – или чего посерьёзнее желаешь перехватить?
– Ну, в общем да, я только с вылета, успел проголодаться. Если можно.
– Можно, у меня всё можно.
Я только сейчас понял, что не ел часов шесть, что для моего метаболизма, подстёгнутого инопланетным агрегатом (дай бог ему здоровья), стало весьма чувствительным сроком. Если добавить ко всему прочему перерасход энергетики и активную беготню, то кушать хотелось сильно.
Понимающе ухмыльнувшись, мой благодетель повернул голову к двери в кухню и произнёс в никуда:
– Эй, роботы ленивые, третий вариант за девятый столик, на двоих, нет, на четверых. И литр морса, – после чего свернул голоэкран, напоследок сверкнувший яркой точкой и погасший, откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула (а что, хорошего человека должно быть много) и расслабился.
– Я, пожалуй, тоже с тобой по… – он глянул на браслет, – пообедаю. А ты, пока они там вошкаются, веди рассказ про приключения опасные, вами с отделением витязя Горина осиленные. Вещай!
Манера речи у человека, нечего сказать, оригинальная, где только он умудряется эти словечки отыскивать? Я устроился поудобнее и рассказал о результатах вылета, благо скрывать особо нечего было. Единственное, что я подкорректировал, так это свои способности, привычка не афишировать которые у меня уже вроде бы начала вырабатываться. По крайней мере, я надеюсь на это.
Начал и даже сам увлёкся. Так всегда бывает, когда попадается умный и интересный собеседник. А Виктор Степанович именно таким и был. Кроме безусловного таланта к кулинарии, он частенько устраивал посиделки в столовой. Как-то так получалось, что возле него всегда собирался народ. Кок в любой момент был готов вытащить из бездонной памяти на свет байку, да тут же в лицах её рассказать, обыграв любое, даже самое заурядное повествование так, что оставаться безучастным становилось попросту невозможно. Дополните подобные клубные посиделки вкусной едой, и вы поймёте, что заставляло людей тянуться к этому весёлому гиганту. А уж девушки в экипаже на нашего кока чуть ли не стаями вешались. Пока, по правде говоря, никому удача не обломилась.
Но лучше всего у Виктора Степановича получается слушать. Глядя при этом в глаза, что не вызывало ни раздражения, ни желания отвести взор, а только поощряло рассказчика к дальнейшему повествованию. Хотелось говорить, говорить, и я не раз ловил себя на желании рассказать про себя абсолютно всё, усилием воли останавливая этот порыв. Как будто передо мной сидел живой ментальный сканер, от которого ничего не укроешь.
Нас прервал огромный разнос, величественно вплывший сквозь раздаточное окошко, пересёкший по диагонали травянистый луг и опустившийся на столешницу. Не исключено, что подобная махина предназначалась для сервировки трудно представимого по своему размаху стола для роты (не меньше) голодных пехотинцев.
Чего только на этом метровом подносе не было. Наваристый тарборакский кош (аналог борща, только вместо мяса с добавлением уникального набора приправ с Тарбора); молодая варёная картошка, обжаренная в масле и усыпанная зеленью; мясо трака, запеченное в собственном соку и политое сверху густым грибным соусом, распространявшим умопомрачительный аромат; несколько салатиков, ещё одно блюдо с пышущими жаром оладьями и запотевший графин с клюквенным морсом, под донышко которого успела натечь хрустальная лужица конденсата. Мои слюнные железы взбунтовались, и я чуть было не захлебнулся.
Дальнейшие минут тридцать начисто выпали из сознания. Мы наперегонки очищали тарелки. Еду я поглощал, в силу особенности организма, ничуть не отставая от кока, который уже начал с академическим интересом коситься на меня (типа, когда ж я лопну, наконец).
Доев несколько оладий и выпив стакан просто изумительно освежающего морса (нам не хватило литра, но заботливые автоматы тут же принесли ещё один), я, сыто отдуваясь, откинулся на спинку стула. Вот это да, давненько меня так не кормили. Всё оказалось настолько вкусным, что даже сейчас я с интересом поглядывал на выжившие в процессе истребления еды две сиротливо лежащие на тарелке оладьи.
– Повторить? – с ехидством в голосе предложил наш кулинар.
– Ага, только в морг меня сами повезёте, – отшутился я.
