– И не жалко им с нами жратвой делиться, – пока работали, вполголоса рассуждал Паштет, поглядывая на развешанные по стенам самодельные плакаты с изображениями гринд в разрезе и других видов рыб.
– Я слышал, оно называется «ег-спик». Жалко, не жалко, – пожимал плечами Треска. – Бери, пока дают. У них этого добра еще вон сколько, полные закрома, авось не обеднеют.
– Да уж, знатно они китов положили, – согласился приятель.
– Главное, чтобы до дома хватило, – рассудил Треска.
– Судя по картам, плыть нам не так уж и много. Всего тысяча семьсот семьдесят три километра. Должны быстро управиться.
– Всего-то, – хмыкнул толстяк. – Тебя послушать, математик, так вырисовывается плевое дело. Посмотрим. Я в Антарктику тоже надеялся без приключений смотаться.
– Ну, то Антарктика. До нее вон сколько добираться потребовалось. Почти пятнадцать тысяч километров, я у Тараса спросил, – авторитетно заявил долговязый повар. – Другой конец света, считай. А тут до дома рукой подать.
– Не сглазь, чувак, дело еще не сделано, – передав приятелю очередной шмат сырого мяса, Треска украдкой сплюнул через плечо.
– Поскорей бы уже, – вздохнул Паштет. – Только не хочется опять менять чистый воздух на «слоника». Здесь-то нормально можно дышать.
– Хрена лысого за это время фон у нас меньше стал, – уныло пробубнил Треска. – Нас ведь в войну аккурат по самому темечку приложили. Какой только дряни не развелось. Так что хошь не хошь, а противогаз напялить придется.
– Жаль. Мне давно так хорошо не дышалось, – с сожалением сказал Паштет.
– Ну, так оставайся, кто тебе мешает, – поддел толстяк, который на самом деле ни за что бы не расстался со старинным приятелем.
– Дудки, – воспротивился напарник. – Я в Россию хочу. Дома – оно в любую погоду всяко лучше.
– То-то и оно, – согласился Треска. – Не ты один, чувак, хочешь. Не ты один. Ладно, харе лясы точить, подай-ка вон тот кусок, похоже, что он пожирнее.
Вяление продолжалось. Корзины с готовой провизией быстро наполнялись, а затем под руководством Мигеля по очереди переправлялись на «Грозный».
Лера особо ничем не могла помочь в сборах, поэтому вместе с Милен наблюдала за приготовлениями со стороны. Мышь оставили дома. Девушка не захотела выносить ее с собой на ветер.
– Ну, вот и последний день, – вздохнула датчанка. – Завтра вы уплываете.
– Не думала, что Император так быстро примет решение, – призналась Лера, кутаясь в куртку. – Видно, наш сигнал сильно его заинтересовал.
– Как считаешь, они выжили?
– Трудно сказать. Теперь это забота корейцев. Они проверят.
– А тебе самой не хотелось бы посмотреть?
– Знаешь, за последнее время я столько всего увидела… – Лера прислушалась к себе и удивилась царившему внутри равнодушию. Весь энтузиазм, надежда, которые питали ее еще тогда, на пути в Антарктику, сейчас куда-то исчезли, уступив место пронизывающей пустоте. Она уже ни на что не надеялась и не хотела ничего решать. – Если там действительно кто-то есть, уверена, Император поможет им.
– Устала?
– Да, устала, – согласилась Лера. – Я так много перенесла. Несколько раз была на грани смерти. Мы потеряли друзей в пути. Грустно осознавать, что все было напрасно и мы вернемся ни с чем.
– Но вы же побывали в стольких местах, – возразила Милен. – Убедились, что в некоторых уголках планеты еще сохранилась жизнь. Разве этого мало?
– А толку? В Антарктике люди каким-то образом выживали все двадцать лет, хоть там и не было радиации. Сплачивались в общины, учили чужие языки. Вы вот тоже живете. И что? Мы теперь – всего лишь осколки разбитого когда-то одного целого. И собрать обратно уже ничего не получится. Как бы нам всем ни хотелось…
– Не говори так, – попросила Милен. – А надежда?
– Надежда, – с грустью усмехнулась Лера. – Только слово, не более того. Вирус, способный очистить землю от заражения, на который мы все так надеялись, безвозвратно заперт во льдах. У вас было Хранилище, и где оно теперь? Уничтожено. Я вернусь домой и снова спрячусь под землю. Нет больше надежды, Милен. Ждать своего конца, вот что нам всем осталось. Это наше проклятие.
Она замолчала, наблюдая, как по берегу Паштет и Треска, как обычно о чем-то споря, тащат к пирсу корзину, доверху наполненную вяленым мясом.
– Но у тебя же остался контейнер из Хранилища, помнишь? Хоть что-то ты привезешь домой.
– Всего лишь маленький кусочек прошлого, – горько ответила Лера. – Да и чего по настоящему ценного можно спрятать в такой маленькой коробочке.
