– Видишь? Человек в любой ситуации приспособиться может. Было бы желание.
– Неплохо, – неохотно согласился Треска и, открыв крышку, помешал содержимое одной из кастрюль. – Это Птах твой отмочил?
– Нет, – прищурился Паштет и вчитался в подпись под изречением. – Это какой-то преподобный Серафим Саровский.
– Не знаю такого, – цыкнул зубом Треска.
– И я, – согласился напарник.
– А я уверена, что в мире еще много выживших, – подала от корзин голос Лера. – Мы же с вами сами столько увидели. Взять ту же Антарктику и Фареры. Их вообще не бомбили. Так почему не быть выжившим и в других местах? Их только нужно найти, выйти с ними на связь.
– Ну да, выйти на связь, – усмехнулся Треска. – Тебя послушать, так это получается плевое дело.
– А то ты не слышал, – возразила Лера. – Мы же приняли сигнал из Севастополя. Что ты об этом скажешь?
– Случайность, – пожал плечами толстяк. – Ничего, может, и не было, не нажимай ты на кнопки.
– Но ведь получилось, же, – не сдавалась девушка. – И теперь мы знаем, что там кто-то есть.
– Не знаем. Передача на повторе, – упирался толстяк. – Мыкается сама по себе, впустую все двадцать лет, а там только трупы, небось, одни уже давно. Проклято тут все давно, ребята, как пить дать проклято. И мы вместе со всем…
– Все равно. Надо только научиться слушать, – Лера вспомнила слова Милен, сказанные в лесу. – И верить.
– Ты закончила там?
– Да, закончила. Переложено ваше мясо.
– Ну, так давайте хавать, – Треска с помощью Паштета переставил кастрюли с плиты на стол. – Жрака уже поспела.
В кают-компании Мигель подчеркнуто сел подальше от Леры. Послушался. Не стал бередить раны. Говорили мало. Да что было обсуждать. Корабль шел своим ходом. Путешественники возвращались домой. Еда приятно согревала желудки, а за бортом уже воцарилась ночь.
После ужина все члены команды разбрелись по недрам «Грозного» кто куда. Взяв метеостанцию, Савельев вышел на палубу. Неторопливо разложился, сверился с показаниями чашечного измерителя скорости ветра. Постоял, вдохнул налетевший соленый морской бриз.
Ночь была почти безоблачная. На горизонте черным массивом на фоне бледного неба ясно виднелась чья-то земля. А над головой – звезды. Звезды без конца.
– Не спится? – позади Савельева на воздух вышел Тарас.
– Не-а, – отозвался метеоролог. – Смотри, земля.
Старпом шмыгнул носом, порылся в офицерском бушлате, неторопливо, с деловитостью скатал самокрутку, решив не засорять кассеты с палладиевой шихтой на борту. Пыхнул. С удовольствием вдохнул колючий дым, «куря в атмосферу».
– Это Шетландские острова, – наконец ответил он и поднял бинокль.
В наведенных окулярах темная масса, возвышающаяся над водой, стала намного ближе. В сумраке была различима изогнутая линия берега с глубокими ущельями и плато.
– Интересно, там есть кто-нибудь?
– Останавливаться не станем.
– Да я не об этом, – Савельев повертел в руке выключенный измеритель. – Просто так. Спросил.
– Может, и есть. После всего нами увиденного, почему бы и нет.
– Все-таки планета не до конца вымерла. А мы-то думали…
– Разбросаны только все. Кто наверху остался, кто под землей…
– А ты не жалеешь, что возвращаемся?
– В смысле? – отняв от лица бинокль, нахмурился Тарас.
– Ну как… Мы же побывали в стольких краях, где люди на поверхности живут. Дышат нормальным воздухом. А мы ведь опять под землю плывем. В противогазах опять ходить. Рентгены. Зараза-то никуда не делась.
– Там наши близкие и наш дом. В конце концов, не мы выбирали такую участь. Но нам этот крест нести.
– Да. Конечно, ты прав. И все же как-то несправедливо, – вздохнул Савельев.
Досмаливая самокрутку, старпом снова принялся разглядывать горизонт.
– Стоп, а это что такое…
– Где?
– Вон там, – не отнимая от глаз бинокля, Тарас вытянул руку. – Огни. Видишь?
– Вижу.
Действительно, на берегу, видные с многокилометрового расстояния – воздух был чистым, – показалось несколько мерцающих огоньков.
– Костры? – осторожно предположил Савельев. – Или пожар?
