нужный мне объект. Но вот незадача, в этом случае вклад мой был бы слишком незначителен. Честно говоря, он прямо-таки стремился к нулю…
— Мне тоже подарок покупать придется, — невольно пожаловалась я ей. — А ничего приличного за стипендию не купишь.
— Тебе проще, — отмахнулась Фелан. — Дружеские подарки могут быть более скромными. А то и вообще сделанными самостоятельно.
— Да что я сделать смогу? Я даже рисовать прилично не умею.
— Почему сразу рисовать? Можно, к примеру, свечки ароматические в стаканы залить, а для красоты туда каких-нибудь травок из гербариев добавить. Погоди, у меня здесь как раз требующие замены были…
Уходила я от нее обогащенная ценными сведениями по изготовлению свечей вручную и россыпью гербарных цветов, из которых предполагалось создать композицию в стакане. С одной стороны, Берлисенсисы не приспособлены для работы, но с другой стороны, это же не работа, это увлечение? И увлечение ущерба нашей репутации нанести никак не может. К тому же на воск, бечевку и пару стаканов моей стипендии вполне хватит. Но главный результат сегодняшней встречи — мы с Фелан договорились, что я подойду к ней на кафедру вечером в понедельник, она показывает мне, где живет, и учит готовить печенье, которое так нравится Кудзимоси. А может быть, и не только печенье. Это уж как я проявлю себя. Пункт шестой у меня тоже наметился — выяснить у нее как можно больше про Тарниэля. Как говорит моя бабушка, глупо идти на войну безоружным. А тех средств, что у меня были на данный момент, для победы явно недостаточно.
Зайдя к Бруно после беседы с Фелан, я наконец-то обнаружила брата в его комнате. Он со злым видом размахивал какой-то бумажкой с кучей печатей. Сердце мое ухнуло вниз. Неужели его опять забирают?
— Хорошо иметь дядю — начальника стражи, — желчно сказал он. — Я немного помял физиономию твоему бывшему жениху за распространение порочащих слухов, так меня чуть опять за решетку не упекли. Хорошо, дело было уже в академии, здесь не так легко арестовать. Зато теперь нельзя за территорию выходить. И как я теперь могу работу искать?
— Ничего, — попробовала я утешить брата. — Какое-то время можно и на стипендию прожить, тем более что она у тебя повышенная.
— С чего бы? — он посмотрел на меня в немалом удивлении.
— Но как же? — растерялась я. — Хайдеггер же говорил, что ты гордость факультета.
— На полигонах — да, — приосанился Бруно. — Но чтобы получать повышенную, одной практики мало. А во всяких там политологиях и философиях я не разбирался и разбираться не хочу. Этим пусть те занимаются, кому больше похвастаться нечем.
Это было, конечно, не слишком приятное известие. Раньше я никогда не спрашивала, как он учится. Это же само собой подразумевалось, что Бруно Берлисенсис — лучший. Но все равно, денег у него было значительно больше, чем у меня. В три раза. А с учетом того, что я вернула Кудзимоси часть долга, даже в шесть. А значит, он просто обязан со мной поделиться.
— Бруно, ты же получил стипендию за два месяца? Дай мне немного, а то с этим штрафом мне даже на Фиффи не хватает.
— Так я потратил уже все, — невозмутимо ответил брат. — У меня одежды сменной нет. Пришлось все покупать.
— Так тебе по закону личные вещи вернуть должны были, — расстроенно сказала я.
— Чтобы я еще раз пошел к этим бюрократам из ФБР? — высокомерно сказал брат. — Это просто унизительно для фьорда моего происхождения — выпрашивать подачку, как какой-то нищеброд. А Фиффи твой пока может и без печенья обойтись. Он растение, вот пусть и добывает еду из почвы.
Попробовал бы он это донести лично до моего питомца! А то как советы давать или чужое печенье поедать, так он первый. А как поделиться наличными с сестрой, испытывающей серьезные финансовые проблемы, так он даже не в конце очереди, а где-то там, за горизонтом. А ведь мне срочно нужны перчатки и чулки. С каждым днем все холоднее и холоднее. Похоже, рассчитывать на Бруно в этом вопросе я не могу. Он уже успел у Фабиана занять и потратить, да и от полученной стипендии у него ничего не осталось. И я решительно свернула в сторону оранжереи. Да, женщины из семьи Берлисенсис не работают, но они и не должны голодать и мерзнуть. Да и морить голодом питомца, целиком и полностью от меня зависящего, недостойно. Думаю, бабушка в такой ситуации поступила бы схожим образом.
Несмотря на уже довольно позднее время, фьордина Вейль все еще была на работе и явно мне обрадовалась. Вакансия была все так же свободна, так что мы договорились, что я выхожу на работу с понедельника. Не то чтобы мне так хотелось носить эти ужасные тапочки, что мне приготовили, но другой возможности подработать у меня все равно не было. Краем глаза я заметила мандрагорочку, которая немного выдвинулась из бокового прохода, возможно, высматривая Фиффи, но к нам она приближаться не рискнула. А я к ней тоже подходить не стала. Ведь роман у нее не со мной, а с моим питомцем. Или уже нет романа? Да, как-то у нас с Фиффи не складывается личная жизнь.
— Мне кажется, Лисандра, что она переживает, — заговорщицки понизила голос фьордина Вейль, взглядом указывая на мандрагорочку.
— Фиффи тоже, — ответила я. — Только идти сюда он отказывается. А вы не догадываетесь, что у них случилось?
— Нет, — покачала она головой, — но сдается мне, что всему виной эта маленькая зеленая вредина, которая чувствует себя теперь виноватой. Так что если ты будешь приходить с Фиффи, то они очень быстро помирятся.
— Только он не хочет. Я когда предложила ему сюда пойти, он всеми корнями уперся. Видно, серьезно обиделся.
— Может, отойдет еще? — неуверенно предположила фьордина. — В моей практике таких случаев не было. То есть растительные питомцы встречались. Но вот чтобы они влюблялись, да еще в представителей другого вида — этого не было. И мне очень интересно, к чему все это может
