комментирует каждую картинку.
– Все началось двадцать лет назад, когда мои родители решили завести ребенка, – первой на стол ложится картинка с цветущим лугом. – Все было хорошо. Потом я узнала, что мама отцу изменяет. Это змеевик кольчатый. Для меня он символизирует удар в спину, предательство. Отец относился к ее загулам философски, но я, со своим детским максимализмом, не могла этого понять. Ее любовники занимали все ее время. И вы были правы, когда сказали, что она стала недоступной. Ей просто было не до меня. Приходила пьяная, блевала на ковер… Фу, я даже говорить об этом не хочу.
Девушка морщится, заново переживая отвращение и стыд за свою мать. Затем к змее-скорпиону на стол ложится карта с солнцем.
– Для меня остался только один родитель. Мой свет, моя опора, мой папочка. Я его любила так сильно, как я вам передать не могу. Ни одной конфеты я не съела целиком, всегда оставляла для папы кусочек. Без него спать не ложилась, дожидалась с работы. Мне казалось, я умереть за него готова. Вот не вру! Мне даже стыдно было, что я девушка, потому что он мог подумать, что я так же буду с ним поступать, как мама! В общем… я его очень сильно любила. Он тоже меня любил… Но потом – карта с черной тучей и молнией – я узнала, что он собрался уходить… а я должна остаться с мамой или жить отдельно, ведь я уже взрослая… Да кузню вам в подпол, какая я взрослая! Я рассвирепела. Кричала, бросалась вещами в него. Требовала взять меня с собой в новый дом. Грозилась с собой покончить! А он поцеловал меня в лоб и ушел. Навсегда.
Кати опять всхлипывает, но это злые слезы, след возмущения и обиды. Трясущейся рукой выкладывает следующую карту. Отрубленную руку.
– Я была разрушена. От меня оторвали часть. Кому конфеты оставлять? О ком заботиться? Об кого греться ночью? Я потеряла смысл, опору, друга. Первые дни он еще отвечал на камень, но я так молила его вернуться, что он перестал отзываться. И тогда мне стало вот так, – картинка со свернувшимся эмбрионом. – Мне хотелось лечь и умереть. Меня бросили. Я ему не нужна. Пустота. Никаких желаний. Только одна мысль бьется – я хочу к папе. День и ночь. Хочу к папе. Хочу к папе. Хочу к папе.
Кати замолкает, тоскливо смотрит на разложенные карты. Их шесть.
– Это вся история? А что сейчас?
– Сейчас… – неспешно просматривает колоду, с сомнением вытаскивает изображение песочных часов. – Сейчас у меня есть понимание, что моя реакция была чрезмерной… и что, наверное, когда пройдет время, – кивает на часы, – я смогу снова быть счастлива, но без него, как отдельная личность.
– Как вы себя чувствует сейчас?
– Мне плохо.
– Насколько процентов болит душа?
Клиентка поднимает брови на нестандартный вопрос, но послушно прислушивается к себе.
– На восемьдесят пять процентов. Я опять очень хочу к нему. Просто обнять. Просто сказать, что… люблю его. И не буду больше такой эгоисткой.
– Я хочу обратить ваше внимание, что эмбрион – это не только желание спрятаться от всего мира. Но и что-то новое, что только рождается. Теперь я прошу вас за каждой картой закрепить одну фразу, которая отражает ее смысл.
– Все было хорошо. Мама нас предала. Я люблю своего отца. Отец меня бросил. Я потеряла смысл в жизни. Хочу к папе. Мне нужно время, чтобы стать самостоятельной.
Бедная девочка. Да, у нее нарушены связи, патологическая привязанность к отцу. Да, она эгоистична и разрушительна. Но ей действительно непонятно, как жить дальше. Оба ее родителя отвернулись от нее чуть раньше, чем она была готова. В результате сепарация не прожита, любое расставание с возлюбленным будет заново поднимать волну горя, ложась поверх старых травм. Это все так. Но теперь мне нужно облегчить ее состояние здесь и сейчас. Поэтому работаю дальше.
– Соберите эти семь карт, перемешайте их и разложите заново в случайном порядке, называя вслух то, что карта обозначает.
Первая в этот раз рука.
– Я потеряла смысл в жизни. Мама нас предала. Все было хорошо. Мне нужно время, чтобы стать самостоятельной. Отец меня бросил. Я хочу к папе. Я люблю своего отца.
Грустно улыбается, поднимает на меня глаза.
– Ерунда получилась. Но от нее очень грустно.
– На сколько процентов душа болит сейчас?
– На семьдесят, примерно. Это боль… и печаль. Печали даже больше.
– Перемешайте и разложите карты еще раз.
– Я люблю своего отца. Все было хорошо. Мама нас предала. Отец меня бросил. Мне нужно время, чтобы стать самостоятельной. Я хочу к папе. Я потеряла смысл в жизни.
– Как сейчас?
– Меньше. Намного. Сорок процентов или даже меньше. Я не понимаю, как это работает!
Я не объясняю клиентке, почему, если разбить больное событие на части и многократно устроить из них калейдоскоп, то разобьются некоторые якоря и будет становится легче. Просто заставляю ее повторять процедуру еще пять раз. Пока она не говорит мне, что боли почти нет. Теперь самая рискованная
