Проводник тем временем принес еще одну чашку кофе, поинтересовался, когда подавать сосиски, высыпал на стол сдачу мелочью и вышел из купе. Михайлов поторопился за ним:
– Послушайте, товарищ…
– Да? – обернулся проводник.
– Мне еще сто грамм с бутербродом, стакан чаю и… Вот еще что. Почему вы, товарищ проводник, решили, что пионер – из приюта?
Проводник улыбнулся и разгладил роскошные буденновские усы.
– Так чего же удивительного, товарищ? Вы посмотрите, как одет-то? Все ж казенное. Так только в детских домах одевают… – Тут он чуть наклонился и, понизив голос, посоветовал: – Вы только не вздумайте его «приютским» назвать. Они этого не любят. Шибко не любят.
– Но к кому может ехать такой парень?
– Значит, признал его папанька, а может, нашёл. В гражданскую сколько семей разошлось – концов не найти. А вот часики у него интересные, да и денежка есть. Значит, не простой человек у него в Москве-то… Нажалуется такой архаровец своему отцу, или кто у него там в Москве – взгреют. Решительно заявляю: взгреют…
Михаил Ефимович вернулся в купе, сел на свою полку и задумался. С одной стороны, проводник – прав. Одежда у мальчика какая-то… Серая, мышастого цвета курточка, такие же штаны, на ногах – парусиновые ботинки, из тех, что никто не купит, кроме как от крайней стесненности средств. С другой – он наконец разглядел часы на руке, да еще какие! «Брегет», которые его, привезенной из Германии «Омеги» стоят раза в три дороже. Если не в четыре. Билет на «Красную стрелу» взял, завтрак себе чуть не царский заказал…
«Да ведь он – просто вор! – мелькнуло в голове у Михайлова. – Украл где-то деньги, часы и дал деру из своего приюта… тьфу ты! – детского дома». Вот и решение загадки! Михаил Ефимович снова поторопился к проводнику и, предъявив документы, велел вызвать милицию на вокзале.
– Пусть этого субчика прямо на вокзале примут! – закончил он и страшно довольный собой вернулся в купе, проигнорировав сочувственный взгляд железнодорожника. Остаток пути он сидел спокойно, предвкушая, как на вокзале милиционеры арестуют этого пионера, отберут у него ворованные часы и деньги, да и вообще… За этими приятными мыслями он задремал…
Приходила «Красная стрела» уже около полудня, так что Александр на всякий случай выпил еще одну, третью чашку кофе, чтобы не оказаться по прибытии в Москву очумевшей совой. На вокзале поспать не удалось, а сидеть в вокзальном ресторане тоже было не с руки.
Он давно заметил нездоровой интерес «френча» к своей персоне, но не слишком волновался. Белов рассудил, что документы на бланках ОГПУ, с печатью и подписью одного из особо уполномоченных округа, что было равно званию полковника, сработают так же, как в прежние-будущие времена действовал на милицию и полицейских спецпропуск-«вездеход», носивший в определенных кругах несколько грубоватое, но в общем верное название «Иди на х…!». В крайнем случае Ляо должен был выручить. Ведь не актировать же родную советскую милицию прямо на вокзале? Убивать своих – вообще дурной тон, а уж делать это по столь мелкому поводу совсем глупо.
А потому Саша спокойно доел поздний ужин или ранний завтрак, прочитал все газеты и даже успел полюбоваться пейзажами, неторопливо мелькавшими за окном.
Относительно реакции милиционеров он не ошибся. Не успел поезд полностью остановиться, как в купе без стука вошли двое милиционеров в фетровых шлемах с большими красными звездами. Один из них бесцеремонно ухватил Сашу за плечо:
– Документы!
Белов не торопясь достал командировку и временное удостоверение, выписанные Куан Ляо:
– Прошу, – и не удержался, чтобы не поёрничать: – А что, милиционерам представляться уже необязательно? Что-то я про такой приказ по комиссариату не слыхал…
Второй милиционер, своим шлемом живо напомнивший Сашке британского «бобби», сурово посмотрел на мальчика:
– Поговори у меня, умник…
– Всенепременно, только запишу номер вашего знака. Думаю, что предметный разговор там, где надо, будет иметь должные последствия.
Милиционер побагровел и попытался было отодвинуть своего товарища, но тот уже увидел подпись и печать на предписании и, резко отпихнув напарника плечом, приложил руку к шлему:
– Извиняй, товарищ пионер. Служба… С транспортом до ЗиСа не помочь?
Белов помотал головой и вдруг, повинуясь какому-то странному чувству, показал глазами на своего попутчика.
Милиционер понимающе кивнул и, повернувшись к Михайлову, сурово произнес:
– И ваши документы, гражданин, – потянул носом и добавил еще суровее: – Что ж это вы: с утра пораньше, а уже «газуете»? Нехорошо…
Тот вскинулся:
– Да я!.. Я третий секретарь обкома!.. Я из командировки!..
– А командировочка у вас, товарищ третий секретарь, до какого числа? – елейно поинтересовался второй. – До сегодня или до вчера?..
