Фазовый переход. Том 2. «Миттельшпиль»

совершенно обнажённая. Но – без всякого непотребства. Просто – очень хороший постановочный снимок в стиле «Ню»…

– Девушка, говоришь? – заинтересовалась Лариса. – А ну, опиши подробно. Всё, что запомнил. А запомнить должен был много. Долго, небось, смотрел, – понимающе улыбнулась она, зная и натуру Агранова, и здешнее положение с подобного рода печатной продукцией. Печальное, прямо сказать, положение. Никаких «Плейбоев» и прочих «Журналов для мужчин» не издаётся, за рубежом – тоже. А самопальная черно-белая порнопродукция формата шесть на девять мало что скверного качества, так и содержанием или примитивна, или отвратительна. Проще и полезнее в Щукинский музей ходить, картинами Рубенса и скульптурами Родена любоваться.

Сама она эротическими сюжетами не интересовалась (если только не оперативными видеозаписями чьих-нибудь интимных развлечений), но с юных лет знала о том, насколько до всяких «весёлых картинок» падки мужчины, в остальном – вполне приличные.

Лариса не ошиблась, всё Яков запомнил, включая и детали интерьера, попавшие в кадр.

Кураторша не удержалась, хлопнула в ладоши и засмеялась.

– Людмила, больше некому. – Лариса вспомнила, как сразу после прибытия «валькирий» на Землю на её даче в Кисловодске она, сразу отметив исключительные физические данные «гостий», лично организовала фотографирование девушек в бане и в других подходящих ситуациях[56]. Сразу просчитав, как это может пригодиться для дальнейшего использования в оперативной работе.

Не ошиблась. Кое-чьи снимки, увеличенные до «павильонных форматов»[57], самому императору Олегу показывали. И их величество выражал своё монаршье удовольствие и «высочайшее благоволение».

– Ну и козёл, ну и сволочь… – возмутилась Лариса. – У Ляхова, получается, спёр. И возможности имел, гадёныш, старательно в квартире порыться. Такое всё же не разбрасывают, где попало. Спасибо, Яша, опять ценная информация. А к чему ты, уж честно признайся, именно сейчас про это дело вспомнил? Ты ж у нас не филёр на стажировке, совсем даже нет, должен бы сразу, когда говорил, что Вадим из ревности сюда Воловича забросил, и про фото вспомнить…

– Да знаете, Лариса Юрьевна, постеснялся просто, – Агранов изобразил даже некий намёк на смущение, – при вас о голых карточках рассказывать. Неприлично просто… Мало ли что подумаете…

– Ага, ага, конечно. Вы тут все такие деликатные, товарищи рабоче-крестьянские вожди. Это ж Крупская[58] не так давно приказала в учебниках по живописи всю обнажёнку удалить или «приодеть» по возможности. Вот цирк, представляю – Даная в постели в розовых панталончиках с кружевами. И ты, что ли, Яша, из таких? А ведь врёшь, сразу вижу. Скажи уж – девушка в душу запала и хочешь ты у меня сейчас спросить, много ли ещё таких на той Земле имеется, и нельзя ли с кем-нибудь из них познакомиться. Сразу отвечаю – много. И до многих мне далеко, чего там! – Она делано вздохнула и даже взмахнула рукой.

– Познакомиться – тоже не проблема. А остальное… Девушки у нас раскованные, если что – могут и в морду без предупреждения. Так что – ничего не обещаю…

Агранов с искренним изумлением уставился на тонко усмехающуюся женщину. Да, вот это – класс. И мысли его прочитала в подробностях, и ответила на все сразу в подобающей форме. Тогда ведь наверняка и всё, что он о ней самой думает, – знает. И в каких ситуациях и позах себе представляет. Нет, лучше от неё подальше держаться, и думать в её присутствии исключительно о вещах служебных и скучных.

«Хотя, – Яков внутренне усмехнулся, – ей, может быть, весьма льстит, с какой неистовостью он её хочет. И, чем чёрт не шутит, когда-нибудь она решит проверить… Нет, нет, вот об этом – не надо!»

Когда все они уже вышли из кабинета и Яков запирал хитрый замок на три оборота ключа, несмотря на переполнявшую его радость, чекист не мог не думать: «а для чего всё-таки Лариса явилась к нему сама, да ещё и с Кирсановым?» О том, что он позвонит ей, «полпредша» едва ли догадывалась, он сам решился это сделать, так сказать, экспромтом. А раз она не знала темы предстоящего разговора – для чего ей был нужен жандарм рядом?

В свою Москву пригласить?

Так это и по телефону легко сделать. «Жду, мол, вас, Яков Савельевич, тогда-то и там-то. Форма одежды – свободная…»

Или – у них была какая-то цель, но он, Агранов, своим сообщением их планы поломал и вынудил работать по другому, наскоро придуманному сценарию?

Интересно, интересно…

Волович отправился на первую прогулку в Москву с очень большой опаской. Наслышан был о бешеном разгуле преступности во времена НЭПа, книги читал, фильмы смотрел вроде «Рождённая революцией» и «Путёвка в жизнь». С другой стороны – красть и отнимать у него было совершенно нечего. Гол, как сокол[59]. Оттого в этом смысле можно было быть относительно спокойным.

Гораздо страшнее был сам факт погружения в чужую, давно исчезнувшую жизнь. Вроде как схождение в Аид. Ведь абсолютно все люди, что он здесь увидел и ещё увидит, – давно умерли. Едва ли есть хоть один, кого Михаил мог бы встретить там, у себя – живым. А это очень неприятно – оказаться среди бесконечного числа покойников, прикидывающихся «не-мёртвыми». Он-то и на кладбищах бывать не выносил, скопление могильных плит вокруг Воловича буквально душило, а ещё хуже – непрерывное мелькание перед глазами дат, разделённых чёрточкой.