– Альхар, я не об этом, – продолжил настаивать хранитель дома.
– Я знаю, о чем ты, – почти раздраженно, а затем твердо: – И мой ответ – нет.
Это сообщение очень и очень порадовало Бывалого. Он сразу как-то странно заулыбался и выдохнул с облегчением. Отчего-то ощущение надвигающейся угрозы засело в моей груди, и я решила спастись бегством. И только шагнула назад, как вдруг услышала:
– Тогда, думаю, вы не будете против, если я ее немного накажу.
– За что?
– За порчу имущества, заговор инструмента и нанесение телесных повреждений хранителю назначаю двадцать пять розог, – ответили ему и с воодушевлением добавили: – Могу выдать хоть сейчас, могу на ночь. К утру как раз отек спадет.
На меня внимательно посмотрели две пары глаз. Одна, светло-зеленая, с предвкушением, вторая, черная, с укором. Мол, сказано же было – не связывайся. Да я и не связывалась! Просто за слова нехорошие по шее дала! То есть по голове. Но вряд ли Вайзер будет об этом слушать… Вот даже губы чуток изогнулись в недовольной гримасе.
– Действительно, есть за что… – согласился он.
– Опаньки! – Я отшатнулась от них, как от прокаженных, и попала в мягкие объятия ковра. Который меня, как куколку, замотал и над полом приподнял. – Босс!
Альхар Эбенитович тяжело вздохнул и прикрыл глаза.
– Вайзер!.. – едва не крик, но из-за ковра на сип похоже больше. Святые боги! Неужели этому домовому закон не писан?
– Так я пойду, выдам? – уточнил хранитель дома, и в руке вместо колпака появился пучок тонких ивовых прутьев.
Еще тридцать секунд тягостного ожидания, и вампир наконец-то ответил:
– Лучше запиши на меня, я с ней за тебя расплачусь.
– Тьфу ты! Сколько лет служу, всегда одно и то же! – возмутился Бывалый. Развеял розги, отозвал ковер и с досадой пробухтел: – Когда хозяйкой в дом приведешь, напомни, чтоб обиду не таила, я был вправе.
– Да я не собираюсь… – начал босс, но его оборвали:
– Ага, как же!
Домовой ушел, мы остались. Я зябко повела плечами и подошла к хмурому гению маг-техники.
– Босс, что случилось? – Интуиция била тревогу и предлагала молча сбежать, но желание узнать все и сейчас также не давало покоя.
– Ничего такого…
– Но вы расстроены.
– Еще бы, ведь вы меня подняли ни свет ни заря, чтобы показать увечного, но вполне себе живого домового! Постарайтесь объяснить, почему он оказался придавленным дверью.
– Потому что назвал меня ведовкой.
– И только?
– И обвинил в любовном привороте, – словно защищаясь, сильнее запахнула халат и завязала пояс. – Как по мне, это обвинение более чем оскорбительно!
– А вы могли? – с надеждой вопросил воспрянувший духом Вайзер.
– Конечно, нет! – воскликнула я возмущенно, и он заметно сник.
– Жаль, это бы многое решило.
– Что – многое? – настойчиво вопросила уже я, но мое начальство недальновидно отмахнулось. – Босс, лучше сами все объясните здесь и сейчас. Иначе меня опять на чем-нибудь подловят или я по незнанию что-нибудь скажу.
– Ничего вы не скажете, уж я за этим прослежу…
– Альхар?! Альхар?! – раздалось в холле громоподобное.
– Твою мать! Вашу мать… – высказались мы в один голос.
– Альхар Эбенитович Вайзер, я немедленно хочу с вами переговорить! – Голос мадам Вайзер все еще разлетался по дому, а мы уже вылетели в коридор, пронеслись сквозь мою бывшую комнату, выпорхнули через окно и оказались в городском парке перед входом в грот.
– Святые боги! – Меня подташнивало от калейдоскопа комнат, а вампир набросил на мои плечи пальто и коротко проинструктировал:
– Платье спрячьте в сумку, тапочки переобуйте на сапоги и ждите здесь. Я за Гриней.
– К-куда?
– В мастерскую.
Босса и след простыл, а я осталась одна на крохотном каменном выступе, расположенном у самой воды. Впереди простиралось гладкое озеро с первыми бутонами кувшинок, позади чернел зев пещеры, а по бокам на красивых мостиках истуканами стояли ранние посетители парка. И чрезвычайно
