Су Хену хотелось ломать и крушить, рвать когтями, вгрызаться зубами в плоть… Убивать. Медленно. Мучительно. Но он мог лишь бессильно биться в путах — букашка, возомнившая себя самой хитрой и умной, не заметила, как паук затащил ее в паутину.
Смерти он не боялся, но умереть так… стать очередной жертвой, позволить мерзавцу, погубившему его семью, уйти безнаказанным… — этого Су Хен не мог допустить!
Постукивая тростью, профессор сделал пару шагов, остановился напротив кумихо. Затем достал из кармана своего пальто корейский боевой веер. Тот самый, который еще совсем недавно парень носил в ременной петле за спиной.
— Вот уж не думал, что когда-нибудь снова увижу эту вещь. — Мужчина ловко раскрыл красный веер и сделал несколько грациозных взмахов. — Есть какая-то высшая справедливость в том, когда артефакты спустя века возвращаются в руки своих создателей.
Су Хен не слушал колдуна. Сжав зубы, он пытался разорвать путы. Казалось бы, все усилия тщетны. А потом застонало, заскрежетало ограждение крыши. Задрожала антенна…
— Нет-нет! Так дело не пойдет! — встревожился Ким Сон Чжун. — Держите его! Держите крепко!!!
Из-за круга света к парню метнулись три темные фигуры. На кумихо навалились вонгви, прижали его к крыше дома. Парень разразился отчаянными ругательствами.
Профессор отбросил в сторону веер и вытащил из кармана пузырек с янтарной жидкостью. Зажав трость под мышкой, открыл склянку. Кумихо уловил знакомый аромат — в пузырьке оказалось то самое зелье, которое недавно колдун добавил ему в чай.
— Я немного не угадал с дозировкой, — пояснил свои действия мужчина. — Не беспокойтесь, вы скоро очнетесь. Для проведения ритуала жертва должна находиться в сознании.
— Так вонгви служат тебе? — попытался отвлечь противника Су Хен. — И давно ты за мной следишь?
— Увы, я оказался не столь предусмотрителен, как Хельмут. Надо было мне тоже присмотреть за молодой порослью.
— И кто такой этот Хельмут?
— Мой ученик. Вам он известен как Герман.
Кумихо словно окатило ледяной водой. Последние кусочки пазла встали на свои места.
— Алиса… — прошептал парень.
— Молодой человек, — добродушно улыбнулся Сон Чжун, — вижу, вы наконец все поняли. Когда Хельмут сообщил, что вас нашел, я не смог устоять перед соблазном и приехал в Москву.
— Вам не интересно, откуда я так много знаю о той эпохе? — вдруг спросил меня Герман.
— А?.. — недоуменно нахмурилась, кажется, я несколько потеряла нить разговора.
Последние полчаса мучительно размышляла, как бы так закончить свидание, чтобы при этом не обидеть хорошего человека, не оттолкнуть от себя Германа. К сожалению, ни одно удачное оправдание не приходило в голову.
Озадаченно принялась оглядываться. Я не заметила, как мы оказались в дикой части парка. Вокруг не было ни фонарей, ни лавочек, ни мощеных дорожек. Мы стояли на краю небольшой, засыпанной палой листвой поляны, по центру которой виднелись развалины какого-то сооружения. Вероятно, здесь раньше стояла беседка, но осталось от нее немного, из кучи листвы возвышались лишь отдельные каменные глыбы.
Зябко поежившись, спросила:
— А… где это мы?
— Знаете, Алиса, — мужчина растянул губы в снисходительной улыбке, — вы кажетесь умной девушкой, но это впечатление обманчиво. Такую наивную и недалекую барышню, как вы, еще надобно поискать.
— Что?..
Невольно отпрянула. Вернее, попыталась — за руку Герман держал меня крепко. Ладонь у него была холодная, словно каменная.
Меня кольнуло нехорошее предчувствие. А почему я так уверена, что Герман — именно хороший человек? Я ведь тоже о нем почти ничего не знала, до недавних пор мы не общались.
— Так на чем мы остановились?.. Ах да! Я хотел поделиться с вами некоторыми деталями своей биографии. Вам ведь интересно?
— Я слушаю, — дрогнувшим голосом отозвалась я.
Не нравилась мне эта поляна. Не нравилось, как говорил заведующий, как на меня смотрел.
— Так уж получилось, что в Россию я прибыл еще в восемнадцатом веке, а потому принимал непосредственное участие в строительстве усадьбы Царицыно.
Он ведь шутит? Шутит, да?..
— В восемнадцатом веке? — переспросила я. — Если это шутка… то какая-то не смешная.
— Да нет, Алиса, как видите, я совершенно серьезен.
