ГЛАВА 10
Спроси, какое слово чаще всего повторяется в Заветах Неблагого Двора?
Молодой ответит — честь. И он будет прав.
Зрелый ответит — отвага. И тоже будет прав.
Пожилой ответит — месть. И тоже будет прав.
Ибо это слово — Смерть.
Оно охватывает все сказанное.
Дольшери стояла, не шевелясь. Лишь испуганный взгляд метался от Рэя к Мрии…
— Ничего не помнишь? — ласково продолжила лаборантка. — Совсем ничего? Почему ж так плохо? — в голосе проскользнули нотки издевки, скрытой за поддельным сочувствием. — Получается, хорошо я поработала. Мозги промывать тоже надо уметь… Не помнишь, как пришла… пришел? Или все-таки пришла? С Живкой в Лес? Совсем ничего не помнишь, Дольшери — или, — женщина бросила короткий взгляд в свои заметки, — Дольшер, как лучше?
Ее собеседница дрожала всем телом. В глазах появилась тень какого-то безумия…
И Рэй поверил. Окончательно поверил во всю ту дребедень, что рассказывала Летисия, в то, о чем дриады так возмущенно кричали, что этого не может быть, в то, что пытался доказать, не веря сам ни единому слову, Дин…
Мужчина рванулся вперед, с силой ударил кулаками по стеклу, и Дольшери испуганно отшатнулась, а Рэй вновь ударил по преграде, не обращая внимания на то, что разбивает руки в кровь:
— Дол! Вспомни! Ты должен вспомнить! Ты ведь сам вышел за меня на арену! Вспомни, кто я! Вспомни Дина! Вспомни! Ты должен вспомнить!
Он кричал, срывая голос, на стекле оставались потеки крови из разбитых рук, а он, не обращая никакого внимания, вновь и вновь бил по прозрачной преграде…
— Дол, вспомни! Ты ведь сам говорил! Это твои слова! «Голос крови важнее слов племени»!
Женщина отступила на шаг, еще один, а потом бросилась прочь из комнаты.
Пневматическая дверь закрылась за ее спиной, Дольшери упала на колени в коридоре, схватилась руками за голову. Казалось, кто-то вновь и вновь вгонял в виски раскаленные иглы, достававшие до самого мозга…
Дриада — восемнадцать лет назад бывшая слуа, носившая тогда имя Дольшер, — выгнулась дугой, и истошный, безумный вопль сорвался с ее губ…
Крик боли, крик сумасшествия плясал по коридорам Великого Древа, отражался от стен, пробивался из одной комнаты в другую. И был отчетливо слышен в лаборатории, где сидела, развалившись в мягком кресле, Мрия.
— Сильно ее задело, — хихикнула она. — Надо будет, как все закончится, покопаться в ее голове, мозги прочистить, а то мало ли…
Рэй стоял, тяжело дыша, не отводя напряженного взгляда от закрывшейся двери. Затем медленно опустил руки, перевел взгляд на Мрию:
— Я убью тебя, — его голос не выражал ничего. — Я никогда не поднимал руку на женщину, но клянусь Тьмой, когда я выберусь отсюда, я убью тебя!
— Сколько пафоса! — хихикнула хозяйка лаборатории. — Боюсь только, ты отсюда не выберешься. Никогда.
Дин молчал. Не проронил ни слова во время вспышки Рэя, никак не прокомментировал слова Мрии… Только стискивал побелевшими от напряжения пальцами рукоять метательного ножа, висевшего на поясе. Ножа, который никто не потрудился забрать.
Крик за стеной стих.
Мрия покосилась на дверь и улыбнулась:
— Вот и чудненько, — затем повернулась к пленникам: — Продол…
В комнате мигнул свет.
И еще раз.
И еще.
— Что за чертовщина! — буркнула женщина, вставая с кресла. — Триста лет бесперебойно все работало!
Впрочем, далеко уйти она не смогла. Дверь открылась, и в комнату вновь вошла Дольшери.
Волосы женщины растрепались, из уголка рта свисала тонкая ниточка слюны…
