- Атакуем с налету! - С правого борта в воду плюхнулась мина-крылатка и катер №1 дал полный ход. Это была вторая их атака. Первая увенчалась полным успехом: жертва (английский винтовой фрегат) уже легла на борт и теперь погружалась во взбаламученные воды бухты. На это потрачены обе шестовые мины, хотя хватило бы и одной - Федя запоздало сообразил, что погорячился. Двойной взрыв отбросил суденышко, как удар хвоста Моби Дика отбрасывает китобойный вельбот. Все, кто был в катере, повалились с ног, нос захлестнул водяной вал, но дело было сделано. Дали задний ход, мичман, оглохший от взрывов, затряс за плечо рулевого, указывая ему на стоящий у самого входа в бухту большой колесный пароход. В темноте было видно, что обеих его труб густо валит дым, подсвеченный снопами оранжевых искр - на судне разводили пары.
- Правь на того! - крикнул Красницкий. - На отходе ударим, пока не опомнились и не снялись с мест!
Катера конструкции генерала Тизенгаузена кроме шестовых мин, несли по одной крылатке. После утопления фрегата, на катере № 1 осталась только это оружие, и мичман намеревался использовать его с наибольшей пользой.
С парохода пока не стреляли, но на палубе уже замелькали фонари, забегали люди. «Непременно надо его подорвать, - решил Федя, - катера будут выходить из атаки по дуге, как раз мимо пушек этого англичанина. Если их не заткнуть - картечью всех перебьет...»
Катер набирал ход. Из высокой трубы сыпало искрами, одна из них попала на лацкан сюртука, и тонко зашипев, погасла - сукно было насквозь пропитано водой. Высокая корма с изогнутой тускло-золоченой надписью "Retribution" надвигалась на катер, оттуда навстречу катеру захлопали выстрелы. Пули с хрустом пробивали деревянные борта, глухо ударяли в мешки с песком, которыми был обложен паровой котел. Рулевой, взмахнув руками, повалился за борт, катер покатился влево и Федя еле успел перехватить рукоятки штурвала.
- Смотри за буксиром! - заорал он. - Не утопи мину! Не дай бог, не получится атака!..
— Не волнуйтесь, вашбродь, - отозвался Семикозов, боцман с фрегата «Коварна», один из тех, кто вызвались охотниками на минные катера. - небось не оплошаю, в Николаеве вы нас известно чему учили без устали...
Катер №1 огибал корму по широкой дуге. Мина удачно зашла под корму, осталось протащить ее подальше, под днище. Еще немного... Сверху бухнула карронада, и Федя инстинктивно вжал голову в плечи - над головой провизжала картечь. Но катер уже вошел в мертвую зону, и теперь стрелкам на палубе приходилось перегибаться через планширь, чтобы достать юркого врага.
Колеса парохода провернулись, подняв вал пены, и форштевень катера врезался в нее, как в снежный сугроб, Федя инстинктивно переложил руль, уходя от столкновения, а пароход уже полз вперед. «Сейчас наведут карронаду, - обмирая, подумал Федя. Второй раз так не повезет...»
Катер рыскнул и замер. Под кормой вырос бурун, натянувшийся буксирный трос дрожал струной, не пуская вперед. Катер потащило к английскому кораблю, расцвеченному в ночи вспышками ружейных и пушечных выстрелов. Федя, обмирая от недоброго предчувствия, кинулся к рубильнику, замыкающему цепь минного запала. Ничего. Он рвал на себя деревянную ручку - еще, еще, еще! Впустую.
- А что ж это такое! - плачущим голосом выкрикнул Федя. - Семикозов, что с крылаткой?
Трос лопнул и мокрый конец хлестнул по людям, по борту. Катер прянул вперед, зарылся носом в воду.
- Она, вашбродь, в колесе евонном запуталась, - ответил Семикозов. - Конец и оборвался! Пропало дело, уходить надоть, а то постреляют, аки селезней!
Подтверждая слова боцмана, ухнула карронада, ее поддержали ружья. Проворачивая колеса, пароход удалялся прочь. Но это ненадолго - сейчас развернется и ударит форштевнем, подомнет, утопит...
По глазам ударил ослепительный мертвенно-белый свет, и Федя повалился , на дно катера, на решетчатые пайолы, засыпанные угольной крошкой. Семикозов орал, размахивая руками, а Федя, обмерев от неожиданности, смотрел, как прожекторный луч уперся в борт парохода, пошарил туда- сюда, и вдруг погас. Секунда, две, три, и вдруг все звуки утонули в чудовищном вибрирующем вое. Над головой, прямо к борту англичанина, подобно лучу марсианского треножника, о которых Федя читал еще гимназистом, протянулся светящийся шнур. Эффект был ужасен: куски дерева, слепящие высверки рикошетов полетели выше мачт, высокая труба разлетелась лохмотьями, кожух колеса смяло, будто японского бумажного журавлика в кулаке. Шестиствольная пушка «потомков», понял Федя. Да, это вам не револьверный Гочкис, какие ему случалось видеть во время учебы в Морском корпусе. Те надо было приводить в действие, вращая массивную рукоятку, скорострельностью они намного уступали обычному «Максиму». Здесь же...
Над нещадно избиваемым пароходом взметнулся султан пара, подсвеченный изнутри оранжевыми сполохами - взорвался паровой котел. Прожектор обежал бухту и замер, лег на воду огромным световым тоннелем.
Семикозов потряс мичмана за плечо:
- Тонем, вашбродь! Дно, аки решето, из ружей издырявили, храпоидолы!
Мичман с трудом оторвал взгляд от страшного зрелища расправы с пароходом и посмотрел под ноги. Вода уже заливала пайолы, тонкие струйки
