волнами, пожирая склады воинского имущества. Там горело и сейчас: в дыму мелькали люди с баграми, ведрами, телеги-водовозки, распоряжающиеся офицеры. Из оживленного воинского лагеря, Варна превратилась в апокалиптический пейзаж, над которым победно ревело пламя.
Сколько насчитал? - крикнул Эссен, склонившись к плечу напарника.
- Десятка два только больших! А сколько мелочи догорает - Бог весть! Целых, почитай, не осталось, дали прикурить островитянам!
Лейтенант кивнул и развернул аппарат. Судя по всему, дело можно считать сделанным, повторного визита в гавань не требуется. Соблазнительно, конечно, высадить десант и уничтожить уцелевшие склады, цейхгаузы, воинские магазины... Но, увы, это утопия: сводные отряды моряков, даже вооруженных магазинными винтовками и автоматами «потомков», не смогут противостоять силам англичан. А полноценной бомбардировки с моря не получится: за прошедшие сутки «Алмаз» расстрелял три четверти осколочно-фугасных снарядов и почти все шрапнели
Победа далась дорогой ценой. Из шести минных катеров назад вернулись три. Потеряна треть минных таранов; часто моряков сумели выгрести на шлюпках, и их подобрали вместе с командами брандеров. В минной дивизии убыль ранеными, убитыми, попавшими без вести, составила примерно четверть от первоначального состава. Не хотелось думать о судьбе тех, кто попал в плен - разъяренные англичане и турки вряд ли вспомнят о гуманизме.
Эскадре тоже досталось. Три пексановские бомбы, одна за другой разорвавшиеся на полубаке «Алмаза», вызвали пожар. «Громоносец» лишился грот-мачты и потерял пятерых убитыми. «Морской бык», таранивший «Сидон», свернул набок форштевень, и теперь аварийные команды выбивались из сил, пытаясь заделать пробоину в левой скуле. Сгорела, столкнувшись с корветом «Уосп», героическая «Одесса». На кораблях потери составили одиннадцать убитых и двадцать два раненых, но это не шло ни в какое сравнение с потерями неприятеля.
Аппарат, стрекоча мотором, летел на зюйд на высоте примерно семисот метров. Позади расплывалась дымная клякса пожарища; впереди, на черноморской глади, выстроились ровные колонны русского крейсерского отряда.
Кран-балка подхватила «тридцать седьмую» с поверхности моря, аппарат описал дугу и повис в двух футах над настилом бакового флайдека. Распоряжающийся работами кондуктор махнул рукой, гидроплан мягко опустился на кильблоки тележки, матросы приподняли хвост, налегли на плоскости и под дружное «раз-два-взяли!» закатили аппарат в ангар.
Фон Эссен одобрительно кивнул подлетевшему с рапортом матросику и повернулся к Корниловичу.
- Так что, Жора, решил?
- Да, Реймонд Федорыч. Я с вами. Остаются Марченко, Энгельмейер, князинька... Да разве только они? Кобылин с Рубахиным, всерьез собрались здесь аэроплан изобретать - тоже мне, братья Уилбур и Орвилл! А мне вот хочется хоть одним глазком посмотреть на аппараты, которые быстрее звука летают и до Луны добрались...
Эссен усмехнулся - мичман Корнилович даже в среде авиаторов слыл ярым поклонником технического прогресса.
- Так ты веришь, что они нас отошлют домой из своего двадцать первого века?
- Верю, представь себе. А еще, знаешь, во что я верю? Что они нас домой не с пустыми руками отошлют!
- Во-он ты о чем... - протянул Эссен. - Мечтаешь повоевать с германцами на аппарате «потомков»?
- А почему бы и нет? - пожал плечами мичман. - Здесь мы уже повоевали с паровыми фрегатами на гидропланах. Так почему бы не схлестнуться с «Альбатросами» и «Таубе», сидя за штурвалом чего-то совсем уж невиданного?
- Мечтатель ты, Жора. - покачал головой лейтенант. - Как бы нам против своих не пришлось сражаться. Помнишь небось, что Велесов рассказывал про Гражданскую войну? А ведь она всего через год грянет, в семнадцатом...
- Бог не выдаст, свинья не съест, Реймонд Федорыч. Надо будет - и на Гражданской повоюем. Хотя, по мне, так уж лучше с германцами или англичанами. Воля ваша, а меня что-то не тянет стрелять в русских людей...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
