племянница графа Строганова, устроилась на широкой кровати посредине капитанского салона. Слева от ложа, на тумбочке возлежал огромный револьвер «Кольт №2» тульского производства, а рядом с ним - карманный капсюльный пистолетик с перламутровой рукояткой и поворотным блоком из пяти стволов. В углу - семилинейный кавалерийский штуцер, на переборке красуетсятемно-малиновый персидский ковер. На нем с изяществом развешено дорогое, в серебре, золоте и каменьях, холодное оружие - кавказские, йеменские и индийские кинжалы, ятаганы, двулезвийные навахи из Толедо, вычурные дамасские сабли. Белых, увидев впервые эту роскошь, удивился, но Фро объяснила, что это - часть оружейной коллекции покойного супруга, взятая в плавание из чисто декоративных соображений. «А кроме того, дорогой, - добавила женщина, - ты сможешь награждать своих воинов этими клинками за храбрость и прочие отличия. На воинской службе они не состоят, ордена и медали им не положены, так пусть будет хоть это! Я знаю греков и казачков - для них хороший клинок лучше любой медали!»
По скромному мнению Белых, от такой награды не отказался бы любой из его сослуживцев. Он долго осматривал сабли и кинжалы, примерял по руке - супруг Фро, знал толк в холодняке. Да и сама она оказалась неплохо знакома со смертоубойными игрушками. «Мой бедный муж, как и все конногвардейцы, состоял верным поклонником Белой Дамы». Так в Конной Гвардии принято называть холодное клинковое оружие...
Но не выставка холодного и огнестрельного металла притягивала взор. На урожденной княжне Трубецкой, а ныне - штатном переводчике «коммерческого копера» «Улисс» был надет легкомысленный дымчато-голубой шифоновый пеньюар, ничуть не скрывавший соблазнительных изгибов владелицы. Покидая салон, Фро накидывала поверх пеньюара роскошный, вишневого шелка, халат, на мостике же предпочитала появляться в мужском платье. А как-то раз она вышла на палубу в пышном платье с турнюрами, фижмами, или как там называются эти рюшечки... И долго стояла у лееров, прикрываясь от солнца бледно-розовым кружевным зонтиком. Служанка принесла с камбуза чашечку горячего шоколада на подносе и стояла рядом, пока хозяйка вкушала десерт.
Для этой девицы (Фро называла ее Анной) отгородили уголок прямо в салоне, и при появлении Белых она немедленно пряталась. Как-то раз, когда беседа приняла несколько игривый характер, и Фро уже принялась громко стонать, до его слуха донесся едва слышный шорох за китайской ширмой. Белых подумал тогда, что Анна, должно быть, крепостная - недаром Фро совершенно ее не стесняется, словно римская аристократка, предающаяся любовным утехам в присутствии невольников.
Белых понимал, что их отношения давно ни для кого не составляют секрета. И догадывался, какие разговоры ведутся в кубриках и на полубаке, возле бочки с водой, где разрешено курить. Он, как мог, избегал оставаться наедине со своей пассией, но негодница Фро, нарочно провоцировала, вот, как сейчас - нацепила пеньюар и строит глазки...
Ну уж нет! Во всяком случае, не среди бела дня...
Белых мысленно выругался (Фро не терпела вульгарностей, иначе как в постели), и торопливо захлопнул полуприкрытую дверь. А заодно - погрозил кулаком матросу, замешкавшемуся на ступеньках трапа. Всякий раз, когда он навещал салон, рядом «случайно» оказывался кто-то из матросов. Случайно, так он и поверил...
Полное разложение и крах дисциплины! Одно утешение - на капере порядки не такие строгие...
Ефросинья Георгиевна дождалась, когда закроется дверь, улыбнулась, потянулась по-кошачьи. При этом правая ножка - точеное нежно- золотистое великолепие, - вытянулась из-под шифонного покрова. Белых сто раз говорил, что на боевом корабле ни о каких амурных играх и речи быть не может, и всякий раз она отвечала томным, с легкой хрипотцой, голосом: «Ах, оставьте эти глупости Жорж! Великий Нельсон приводил на свой флагман леди Гамильтон, и это не мешало ему побеждать!»
Над головой, по настилу полуюта загрохотали башмаки. Часто, громко забила рында. Без стука распахнулась дверь:
- Кирие, вас требуют на мостик! Вапора османская!
Ожила висящая на плече рация:
- Снарк, это Вий. На «Фуруне» две отметки, крупные суда. Дистанция пятьдесят пять кабельтовых, только-только вырезались из-за мыса. Наш фриц... в смысле Ганс велел сыграть тревогу, выбирайся...
- Иду. - коротко бросил Белых и отключился. Выходя, он обернулся: ну конечно, Фро и не думала прикрыться: проказливо подмигнула, сделала ручкой, не забыв при этом повернуться так, чтобы вошедший, семнадцатилетний парнишка-грек, смог разглядеть не только ее ножку. Капитан-лейтенант едва не взашей выпихнул сопляка из салона и потопал на мостик, чувствуя себя полным идиотом.
II
