– Не… – закричал Джек, но Хэйзел не могла ждать, пока он закончит фразу.
Она была сама стремительность: быстрый взмах мечом, и острие Верного сердца разрубило зловещий костяной перстень надвое.
– Я поклялась, что низвергну чудовище из самого сердца леса – и я это сделаю. Им никогда не была она. Им всегда были вы.
В ту же секунду пальцы-ветки оплелись вокруг Ольхового короля. Его глаза распахнулись от удивления, и он завыл, призывая своих рыцарей. Но Скорбь уже схватила отца и держала до тех пор, пока тело его не обмякло, и сломанный меч не выскользнул из руки.
А потом бросила его на каменный пол.
Хэйзел нагнулась, чтобы подобрать то, что осталось от Сердца охотника. Когда ее рука сжала рукоять, глаза Ольхового короля открылись, и он потянулся к ней. Подушечка его пальца пробежала по щеке девушки, и изо рта, окрашенного кровью, чуть слышно донеслось:
– Вспомни, сэр Хэйзел. Вспомни, мой неверный рыцарь. Я заклинаю тебя вспомнить все.
– Нет! – закричала Хэйзел, мотая головой и отпихивая его. – Я этого не хочу! Я не буду!
Глаза Ольхового короля закрылись, лицо разгладилось – он провалился в сон.
Но Хэйзел продолжала кричать.
Глава 21
Жила-была девочка, нашедшая в лесу меч.
Жила-была девочка, заключившая сделку с Народцем.
Жила-была девочка, ставшая рыцарем на службе у чудовища.
Жила была девочка, которая поклялась, что спасет всех в мире, но забыла про себя.
Жила-была девочка…
Хэйзел вспомнила все разом: все замки раскрылись, все воспоминания всплыли со дна глубокого мутного хранилища, где она их спрятала. И не только те воспоминания, что ранее стирал из ее памяти Ольховый король. Заклятие оказалось гораздо сильнее. Она получила обратно каждую мысль, о которой старалась не думать.
Вечером того дня, когда Хэйзел убила ведьму, родители закатили вечеринку. Она продолжалась до поздней ночи, становясь все более бурной. Громкий спор о художественной ценности той или иной иллюстрации перерос в драку, потому что кто-то кого-то якобы обманул.
Бен и Хэйзел сидели на улице рядом со свежей могилой своей собаки и слушали отдаленный звук бьющихся бутылок.
– Я хочу есть, – сказал Бен. – И замерз.
Он не сказал «жаль, что домой нельзя», но Хэйзел и без слов это понимала.
– Давай что-нибудь поделаем, – предложила она.
Бен посмотрел на звезды. Ночь была ясная и холодная.
У них обоих выдался утомительный и страшный день, и он явно не хотел подвергаться еще каким-либо волнениям.
– Например?
– В твоей книжке написано про церемонию, которую нужно пройти, чтобы подготовиться к рыцарству. Всенощное бдение. Мы должны это сделать. Чтобы доказать самим себе.
Книга лежала на крыльце – там, где они ее и оставили, а новый меч был спрятан в сарае вместе с мачете. Она сходила за ними.
– Там написано, что надо делать? – спросил Бен. Его дыхание затуманивало воздух и улетучивалось призрачными облачками.
Согласно книге, прежде всего им надлежало проявить стойкость. Поскольку они не ужинали, Хэйзел решила, что это считается. Потом следовало омыться, чтобы очиститься, одеться в робы и не спать всю ночь, молясь на коленях в часовне. После этого они бы считались готовыми к рыцарству.
– У нас нет часовни, – заметил Бен. – Но мы можем сделать алтарь.
Так они и поступили, использовав большой камень. Нашли несколько старых свечей и зажгли их – двор озарился жутковатым светом. Потом брат с сестрой скинули одежду и облились ледяной водой из садового шланга. После этого они, дрожа, завернулись в скатерти, прихваченные из прачечной.
– Окей, – кивнул Бен. – Теперь надо молиться?
Их семья была не слишком религиозной. Хэйзел даже не помнила, бывала ли она в церкви, хотя фотографии с крестин подтверждали, что бывала. Она не представляла, какие должны быть молитвы, но знала, как это выглядит со стороны. Она потянула Бена встать на колени рядом с собой.
Земля оказалась ледяной, но меч легко вошел в нее. Хэйзел сжала рукоять и попыталась сосредоточиться на благородных мыслях. Мыслях о храбрости и чести, верности и справедливости. Она раскачивалась взад-вперед, и спустя некоторое время Бен принялся копировать движения сестры. Хэйзел почувствовала, что проваливается в сон. Вскоре она почти смогла унять дрожь и уже едва ли обращала внимание на тяжесть мокрых слипшихся волос и на то, как замерзла.
В какой-то момент она скорее почувствовала, чем увидела, как Бен встал, сказав, что становится слишком холодно, и позвал ее внутрь. Но она только покачала головой.
Через некоторое время гости начали покидать дом. Хэйзел слышала, как они заводят машины и возбужденно обмениваются репликами. Кого-то громко
