А рейсовику есть чем приветить угонщиков. Корабль, конечно, не боевой, но три-четыре противометеоритных пушчонки на нем стоят. Раскурочат бот так, что… Ладно, хватит об этом.
Судя по расписанию, на Ортис каждый месяц прилетает контейнероносец-рудовоз. Эта раскоряка тоже сама не садится – контейнеры с металлом таскает на орбиту буксир. Вот на этот вариант и надо обратить самое пристальное внимание.
Космодром расположен километров за тридцать от спецзоны, а зона, она и есть зона. Узники работают совсем рядом от станции – на карьере и руднике. Бульдозеры гребут породу, экскаваторы грузят самосвалы, те везут руду на маленький перерабатывающий комбинатик. Из штолен волокут другие полезные ископаемые, и тоже на переработку.
Похоже, что это именно каторга – наказание, а не простая изоляция. Хм. Что-то он уже по второму кругу пошел… Нет, ну правда! Что, у лоанитов автобульдозеры кончились? Или экскаваторы-универсалы? Роботов хватает, а они людей туда…
– Старт!
Антон вышел из Сети и задумался. «Мысли есть?» – бодро спросил он себя. Мысли были.
Трое суток спустя рейсовый вышел из гипера в паре сотен мегаметров от пункта назаначения. На экране обзорника калилось тусклое светило Ортиса – полудохлый красный карлик.
Он больше грел, чем светил – тепла Ортису доставалось изрядно, а вот с «естественным освещением» были проблемы.
В изолятор бочком зашел парень с «хвостом». Звали его Галиен Осс, и был он флегматиком по жизни. Поставив прямо на койку поднос со съестным, Галиен потоптался и вынул из-за пояса небольшой нож с наборной рукояткой, в самодельных кожаных ножнах.
– Держи, – сказал он, протягивая клиночек Антону, – пригодится.
Ломов не колебался и секунды. Провокация? Ха! А чего ему-то бояться? Он уже сослан! И взял неожиданный подарок.
А Галиен вышел, не прощаясь.
Сунув нож за голенище сапога, Ломов приник к экрану.
Мутно-серый шар Ортиса с желтыми разводами не настраивал на позитив.
– Пассажирам приготовиться к пересадке!
«Всегда готов». Дверь опять распахнулась, и за нею показались серые мундиры – охранники, прибывшие на смену.
– Выходим.
Антон не спеша покинул изолятор и прошагал к переходному отсеку, за которым был пристыкован бот.
– Заходим.
Выходим-заходим. Выпьем-закусим.
Ломов неторопливо прошагал в обитаемый отсек, где уже сидело человек двадцать, все в серых спецкостюмах, и скромно присел с краешку.
На него даже наручники не надели. Это хорошо…
Видать, привыкли, что узники у них смирные, расслабились…
– Расстыковка! Переходим на спуск.
Бот мелко задрожал и стал отдаляться от рейсовика, слепленного, как длинный и худой снеговик, из шаров и округлых цилиндров.
– Опять пылевая буря… – проворчал один из вертухаев, глядя в обзорный экран. Молодой, с пышным чубом, он выделялся среди остальных – те были в возрасте.
– Опять! – фыркнул его бывалый сосед. – А тут что, иначе бывает?
– Нет, ну почему? Бывает… – оспорил это утверждение обритый наголо, с белесыми ресницами и незаметными бровями.
– Не помню такого. Сколько уже тут отбарабанил, а все одно – воет и воет, воет и воет…
– Вот где метет, наверное… – вступил в разговор четвертый, грузный – он сидел, широко расставив колени и уперев в них руки. – Недаром здесь одна только «синька» и растет.
– Нет, ну почему же? Тут и живность кое-какая водится. Сейчас-то тут все позакапывалось и в спячке, а вот осенью, когда туманы, наверх выпрутся.
– Ох и тоска… – вздохнул молодой.
– Ой, да перестань! Тоска ему… А на Лоа не тоска?
– Я с Авады.
– Да один хрен! Какой у тебя? «Г-7»?
– «Г-6».
– Ну, тем более! Много ты с такой классностью заработаешь у себя на Аваде? Ну вот… А тут всего и делов – сиди да следи!
– Ага! Чтоб не убежали! – хмыкнул грузный.
