– Смотри, куда прешь, парень, – прорычал какой-то мужчина, но солдат его даже не услышал.
– Время пришло, время пришло… – твердил он, неуклонно продвигаясь вперед.
Там, впереди, Эви отступила в сторону и милостиво приняла от фаната букет цветов.
– Время… время пришло, – лихорадочно прошептал солдат и полез в карман за револьвером.
Все взгляды были прикованы к Эви, которая посылала толпе воздушные поцелуи.
Солдат поднял пистолет. Оружие дрожало в его руке.
– Время пришло, – простонал он.
Улыбка Эви сияла все так же ослепительно, когда она наконец повернулась в его сторону. Она увидела пистолет у него в руке, но не совсем поняла, что это такое: c тем же успехом он мог держать, скажем, рыбу… или альбатроса. Реакции Сэма оказались быстрее. Время вдруг стало ужасно медленным и вместе с тем невероятным образом обострилось. Кровь ударила молотами в уши, отсекая вскрики остолбеневшей публики. Даже и сами люди как-то растворились: остались только Эви, человек в кресле и револьвер. Сэм был слишком далеко, чтобы схватить его раньше, чем он выстрелит, да и думать особо было некогда. Сэм оттолкнул Эви и простер руку в сторону солдата.
–
В тот же миг его будто камертоном ударили; все тело задрожало от усилия, колени подогнулись, но Сэм устоял.
–
Сбрендившие глаза солдата опустели, лишившись всех остатков сознания, как у сомнамбулы. Тут уже Сэм прыгнул вперед и вырвал револьвер из его грязных пальцев. Несколько зевак поближе к нему тоже попали под раздачу и остекленели, задрав голову, устремив взор в небо и погрузившись в какую-то личную грезу.
Зато остальная благодарная публика не упустила ничего.
Полиция пробилась к платформе и окружила все еще оглушенного агрессора. Аудитория неудержимо дрейфовала от озадаченности к изумлению: они что, правда видели все это своими глазами? Шепот превратился в ропот, ропот – в крики. Люди хлынули вперед отовсюду сразу.
– Что? Что? Что там такое происходит?
– Там Сэм Ллойд происходит! Он только что спас жизнь Эви О’Нил!!
Подробности переходили из уст в уста, c замиранием сердца, притягивая все новые уши. Люди запрудили все тротуары, перекрыли уличное движение. Таксисты отчаянно давили на клаксоны и махали в открытые окна кулаками; полицейские тщетно пытались сдержать набухающую толпу, пока события окончательно не вышли из-под контроля.
– Я только что правда это видел? – спросил один репортер у другого.
– Он прямо заклятие на того парня наложил, типа как загипнотизировал его! – возбужденно отвечал тот.
– Он тоже пророк! – завопила из задних рядов какая-то леди.
– Он пророк! Пророк! Пророк!
Все выкрикивали вопросы, напирали, орали что-то радостное, хлопали, скандировали Сэмово имя. Полыхнула фотовспышка, следом другая. Эви прикрыла рукой глаза, которые резало светом. Даже профессиональный оскал Т.С. Вудхауза сменился чем-то больше похожим на удивление.
– Эви, вы знали? Вы знали, что ваш парень – тоже пророк? – допытывался репортер светской хроники.
Эви смотрела на Сэма; в глазах ее блестели слезы.
– Я…
– У нее же шок! Расступитесь, ей не хватает воздуха! – закричал кто-то.
– Ничего она не знала, – громко и твердо заявил Вудхауз и повел рукой в воздухе, словно заменяя завтрашнюю передовицу новой: «Провидица не провидела, что ждет Душечку».
– «Любовь пророка и пророчицы»! – в экстазе завопил кто-то из журналистов.
Снова вспышка – как удар клинка.
– Сэм, скорее, обними ее!
Никогда еще Эви не видела его таким – растерянным, напуганным, сбитым с толку. Рубашка его пропотела насквозь, он скверно выглядел, будто вот-вот мог лишиться чувств. Ее до сих пор пошатывало от возбуждения, но через шок уже пробилась мысль: Сэм сделал это ради нее. Он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, Эви. Она продела свою руку в его, удержала. Никто не видел, как она мягко разжала ему кулак. Никто не видел, как сплела пальцы, притянула к себе. Толпа на Шестой авеню уже полностью заблокировала движение. Полиция сдалась и теперь перенаправляла автомобили на соседние улицы. Мэр, воздев обе руки к небу, успокаивал собравшихся, призывал к тишине.
Сэм рядом с нею содрогнулся.
– Спокойно, я держу тебя, – тихонько сказала она, перекидывая его руку себе на талию, чтобы он схватился за нее, как за спасательный круг.
Зрителей это привело в восторг, они закричали, захлопали, засвистели. Она чувствовала, как колотится его пульс.
