аристократической бездельницы.
– Ха-ха-ха-ха! Ах, ты… Милый, я просто
Еще одна пауза.
– Шеба-красотка, c тобой там все в порядке?
– Не опаздывай, милый. Нам
Эви успела повесить трубку, прежде чем Сэм вставил еще хоть слово.
По дороге со студии Эви оказалась в одном лифте с Сарой Сноу и сразу же приметила ее чулки: серая елочка – самый писк! Для евангелистки она очень модная – в этом львиная доля ее очарования. Флапперша Божья, как ее кое-кто называл. Она даже Иисуса сумела сделать чуть-чуть шикарным. Миссионерская дочка, чьих родителей укокошили в Китае, когда ей было всего тринадцать, она «услыхала зов» в нежнейшем возрасте пятнадцати. А к двадцати уже дважды пересекла всю страну, собирая толпы в передвижном шатре и вовсю проповедуя об ужасах винопития, танцев и социализма. В двадцать один она вышла замуж и еще до двадцати трех успела овдоветь – мужа унесла чахотка. Сейчас, в двадцать пять, она окормляла свою паству беспроволочным способом – что твой Моисей на радиоволнах. Ее призывы вернуться во времена, когда жизнь была проста и благочестива, находили живейший отклик в сердцах тех американцев, которым было трудно устоять на ногах в нынешнем, предательски ускорившем вращение мире. То, c какой страстью Сара ораторствовала, привлекало на ее религиозные бдения сущие толпы. То, что она была красотка, тоже каши не портило.
Но ничего даже близкого к Эви в смысле аудитории у нее, конечно, не было. На самом деле по станции ходили сплетни, что шоу Сары до сих пор не закрыли только по той причине, что не нашлось ничего лучше вставить в этот час… ну, и как-то негоже вышвыривать за порог Иисусова солдатика.
– Поздравляю с помолвкой, Эви, – изрекла евангелистка, даря ее одной из своих праведных (сомкнутые губы подковкой) улыбок; практикуйся Эви хоть целый год перед церковным зерцалом, и то бы у нее так не вышло.
– Спасибо, Сара.
– Он же богобоязненный юноша, правда?
Эви задушила в зародыше громкое: «Ха!»
– Ну, он определенно знает, как заставить девушку воззвать к Господу.
– Желаю вам всяческого счастья. Я слышала, они теперь ставят тебя на два вечера в неделю. Это… это правда?
Еще одна закрытая улыбочка. Но Эви успела разглядеть за ней тревогу. Очи Сары Сноу, может, и устремлены горе (вернее, на распятие), зато сердце полно амбиций. Еще чуть-чуть, и она бы понравилась Эви за это. Совсем чуть-чуть… но нет, не вышло.
– Да, это правда, – сияя, сообщила Эви.
Сара снова устремила добродетельный взор вперед, на золотую стрелку, считавшую этажи.
– Всем нравятся яркие романы.
Улыбка Эви дрогнула.
– Еще бы.
Эви ворвалась в «Алгонкин» и принялась стряхивать дождь со своего модного клоша.
Метрдотель провел ее через отделанную дубовыми панелями и заполненную народом залу. Когда Сэм встал ей навстречу, все головы как одна повернулись в их сторону.
– Котлетка! – он пожал ей руки и слегка вздохнул.
– Звучит так, будто на ужин у нас я, – прошипела Эви сквозь стиснутые зубы.
– Неужели моя дичь по-милосски?
Эви наградила его свирепым взором.
– Наслаждаешься, да?
– Больше, чем ты можешь себе представить, – интимно прошептал ей на ушко Сэм.
– Могу я предложить вам вальдорфский салат, мисс О’Нил?
– Да, благодарю вас. И кофе, пожалуйста.
– Мистер Ллойд?
Сэм снова легонько вздохнул.
– Обычно мне хватает нашей любви, но раз леди что-то заказывает, я буду рувима. C добавочным хреном. И яичный крем[22].
– Как пожелаете сэр, – сказал официант. – Наверняка вы двое очень счастливы.
– Просто до небес. Кому бы пришло в голову, что простой лопух вроде меня вдруг захапает вот эту сидящую здесь куколку, – ответил Сэм, восхищенно пялясь на нее.
