– Входи, не заперто, – послышался в ответ мужской голос.
– Очень плохо, что не заперто, – сказала, заходя в маленькую, но весьма уютную комнату Святая. – От охраны вы отказались, дверь не запираете – приключений на свои… головы ищете?
Храмовница обвела недовольным взглядом сидящую за столом с чашками в руках парочку, проигнорировавшую ее вопрос. Казалось бы, она должна была уже привыкнуть, но всякий раз, видя сына и его жену вместе, внутренне содрогалась от разительного контраста. Худенькая, коротко стриженная, светловолосая Сашенька с ее чистым взглядом больших серых глаз казалась наивным, доверчивым ребенком, тогда как Глеб… Нет, ее сын не казался чудовищем – именно чудовищем он и был. Во всяком случае, на человека он походил не более, чем муха на комара. Его грудь и плечи вдвое превышали по ширине обычные мужские. Бугрящиеся комками мышц, покрытые бурой шерстью руки доходили длиной до колен, заканчиваясь черными, похожими на когти ногтями на кончиках толстых и грубых пальцев. А на лицо Глеба было и вовсе страшно смотреть. Всё оно поросло грубой черной щетиной, а свободные от нее верхние части щек, широкий мясистый нос и лоб покрывала темно-серая, будто у слона, кожа. Большие надбровные дуги, глубокие, как у первобытного человека, глазницы, а вот лоб настолько высокий, что думать о «первобытности» заключенного в такой череп мозга никому бы не пришло в голову. Остальная поверхность головы пряталась под такой же, что и на лице, черной щетиной. Отдельно притягивали к себе взгляд необычные глаза Глеба. Их радужки были настолько темными, что казались продолжением зрачков, а из самих глаз, казалось, лился черный свет, если бы, конечно, такой мог существовать в природе.
«Красавица и чудовище» – как ни банально это звучало, именно такое сравнение первым приходило в голову при взгляде на эту пару. И не так уж много людей знало, что чудовищем этот мутант выглядел только снаружи, и если уж смогла его полюбить такая девушка, как Сашенька, то явно не за «красивые глазки».
– Вы чай будете? – подхватилась Саша.
Стульев в комнате было только два, поэтому девушка вскочила, жестом пригласив гостью садиться, а сама порхнула к двустворчатому шкафу, где за дверкой со стеклянными вставками виднелась посуда. Саша открыла ее и обернулась к свекрови:
– Чашек больше нет… Стаканы и кружки.
– Всё равно.
Девушка достала кружку с полустертым изображением мужчины с двумя кувшинами[6], поставила ее на стол и налила чаю.
Святая кивком поблагодарила невестку и, сев за стол, поднесла кружку к губам. Саша устроилась на диване напротив. Глеб собрался пересесть к жене, но мать подняла ладонь:
– Не уходи, посиди с мамой.
– А мама в самом деле пришла просто посидеть и попить чаю? – спросил Глеб.
– Неужели я не могу – вот так, просто? – сделала удивленные глаза Святая.
– Наверное, можешь. Только никогда не делала этого раньше. И почему-то мне кажется, что «просто так» ты не делаешь вообще ничего.
– Глеб, не надо! – встрепенулась Саша.
– Ничего, – улыбнулась ей свекровь, – пусть говорит. Мне даже нравится, что он со мной откровенен и ничего не скрывает. Хотя мне, конечно, обидно, что он так думает обо мне. – Святая вдруг подмигнула девушке: – Но я сейчас попытаюсь его в этом разубедить.
Мутант допил чай, поставил чашку на стол и все-таки пересел на диван.
– Интересно будет послушать.
– Насколько я знаю, – пристально глядя на сына, сказала мать, – вы намереваетесь навестить Денисова.
Глеб оторопел.
– Кто такой Денисов? – шепнула Саша.
– Лик… Пистолетец… – рассеянно ответил мутант и хмуро уставился на Святую: – Откуда ты это знаешь?
– Ну, мой дорогой, – ответила ему с улыбкой мать, – в своих владениях я должна знать обо всем, иначе плохая бы из меня вышла хозяйка.
– Как ты узнала? – настойчиво переспросил Глеб, продолжая буравить ее черным взглядом.
– У меня везде имеются глаза и уши.
– Здесь тоже? – повел головой мутант. – Именно поэтому ты настояла, чтобы мы жили именно тут?
– И поэтому тоже. Но главным образом – чтобы вы были рядом.
– Чтобы удобнее было шпионить за нами?
– Чтобы удобнее было вас защищать.
Глеб явно собрался выдать нечто язвительное, но Святая остановила его, подняв ладонь:
– Не стоит упражняться в красноречии. И не столь важно, откуда я узнала о ваших намерениях. Куда важнее то, что я собираюсь вам предложить.
