меня.
— Кто здесь? — тревожно окликнула она. — Где папа?
— Майя, это я, Анна, — отозвалась я вполголоса, приближаясь к дивану.
— Анна? Я тебя знаю?
Вот тебе раз! Я чуть не споткнулась об одну из раскиданных вокруг дивана подушек. Аромат летней ночи распространялся по гостиной, успокаивая и будоража одновременно. Что это за новый поворот? Кто это вообще говорит — Майя или инкуб?
Я присела на край дивана рядом с лежащей девушкой. Ее белое лицо словно светилось в полутьме, широко распахнутые серые глаза казались черными.
— Чувствую себя так, будто по мозгу катком проехались, — пожаловалась она. — Ничего не помню.
Хм, кажется, это сама Майя. Где инкуб? Все еще спит? Обессилел и отступил, временно отдал управление? Или наблюдает и ждет подходящего момента?
Майя пошевелилась и застонала. Приподняла все еще связанные запястья:
— Что это?! Ох, больно…
Поколебавшись, я решила развязать ее. Если она действительно ничего не помнит… а так, судя по всему, и есть… мне ничего не угрожает. А ведь она в таком положении с утра! Наверное, руки затекли ужасно.
Я распутала пояс от халата, затем кое-как сняла вконец истрепавшийся травяной шнур. Она не могла пошевелить пальцами, поэтому я взяла ее руки в свои и стала осторожно растирать. Майя чуть не плакала.
— Ой-ой… ну почему меня связали?
— Ну… э… у тебя был припадок.
Было очень ее жаль — такой растерянно-изумленный взгляд Майя бросила на меня.
— Я эпилептик?!
Уф… попала так попала.
Я знала, что такое амнезия. Проблема в том, что можно забыть, кто ты — имя, род занятий, события жизни, — но образ себя все равно остается. Ты не в курсе, что ты веселый или меланхоличный, однако реагируешь привычным образом и не удивляешься этому И если тебе скажут, что ты донжуан, а ты всю жизнь был аскетом или даже вовсе женщину не познал — конечно, удивишься, хоть и не понимая причины.
— Видишь ли… не совсем. Тебе папа потом объяснит, ладно?
— Хорошо, — поколебавшись, согласилась Майя. — А где он, когда придет? После ужина он всегда приходит ко мне узнать, как прошел день, и пожелать спокойной ночи.
Так, похоже, девушку совсем выключило из реальности, она осталась во вчерашнем дне, когда ее накрыло инкубом…
— Э, он задержался и попросил меня посидеть с тобой.
— А ты кто?
— Я Анна, — терпеливо повторила я. И добавила, чтобы снять остальные вопросы: — Мы подруги.
— Близкие?
Положение оказалось намного хуже, чем я думала. Я боялась, что придется соблазнять инкуба, который будет избегать меня… но инкуба нет! Где демон, куда он задевался? Ослабел от голода и спрятался в глубине Майиного тела? Как его извлекать теперь? Мне что, надо соблазнить саму Майю — чтобы инкуб уловил «запах секса» и вернулся к управлению? Вот черт! Одно дело — флиртовать с демоном, который и так озабочен и чуть не кидается на тебя. И совершенно, то есть абсолютно другое — соблазнять девушку, которая, можно сказать, первый раз в жизни тебя видит! Майя ведь и до амнезии со мной не особо контактировала, мы, кажется, только однажды и пересеклись, за обедом. Как вообще подступиться к соблазнению в такой ситуации?!
Выход был только один — обмануть ее. Я осторожно ответила:
— Очень. Даже больше, чем подруги. Ты не помнишь?
Машинально потирая запястья, Майя смотрела на меня во все глаза, и там не было ни капли узнавания. Я закашлялась. Черт, как неловко! Все равно что ребенка обманывать.
— Мы, мм, любовницы.
Майя растерялась. Я бы на ее месте тоже растерялась. Помним про образ себя, который при амнезии неявно сохраняется и продолжает структурировать психику.
— Я лесби?!
Судя по реакции, она таковой не была. Проклятый инкуб, да просыпайся же! Врать Майе было ужасно. А вдруг я испорчу девчонке судьбу? Нет, так нельзя, надо смягчить.
— В том числе, — покраснев, сказала я. — Вообще-то ты би. Мы познакомились в университете… сегодня. И сразу почувствовали влечение друг к
