И суженый словно мысли мои услышал, потому что на подъездной дорожке раздался стук копыт да ржание, и к ограде вылетел конь с седоком. Ильмир спрыгнул на землю, схватил меня в объятия, тревожно в лицо заглянул.
– Вересенья! Как же я испугался! Весь день душа мечется, с вами все в порядке?! Не обидел никто, не испугал?
Я вздохнула радостно и уже без стеснения закинула руки ему на шею, прижалась к запыленной рубахе, вслушиваясь в стук сердца. А потом отстранилась решительно и посмотрела Ильмиру в лицо.
– Я здорова, но беда у меня! Леля и Таир пропали. И где их искать, я не знаю!
– Мы их найдем, – твердо сказал Ильмир, обнимая меня. – Не бойся. Расскажи все, что знаешь!
Я вздохнула еще глубже, с опаской заглянула в синеву глаз. Любила я его, но и клинок в своей груди хорошо помнила. Суров Ильмир, на черное и белое мир делит, пусть и из желания от скверны свет отделить. Но не все в мире то, чем кажется… И страшно было, как он мои слова услышит, что сделает?
– В нашем краю ведьма есть, – словно в прорубь с головой нырнула я, – или ведьмак. Сильный, Ильмир, очень сильный. Из земли и леса силу тянет, кочевницу давешнюю до дна почти выпил. Не живой и не мертвый, значит, раз жизнью питается. У него Таир и Леля…
Последние слова я шептала испуганно, а потом и вовсе замолчала. Служитель руки отпустил и смотрел мне в лицо внимательно, ни слова не говоря. Сердце забилось неистово… А потом он шагнул и снова прижал меня к себе.
– Не бойся, хоть у самого демона я твоих ребятишек найду. Только пообещай кое-что.
– Что? – вскинула я голову. Ильмир улыбнулся краешком губ.
– Как найду, наденешь на Лелю платье!
Я улыбнулась в ответ, а потом всхлипнула, слишком сильным оказалось облегчение.
– Ну что ты, милая, не плачь. – Он погладил меня по спине, а мне и вовсе захотелось разрыдаться. Но Ильмир смотрел серьезно. – Не время для слез, Вересенья. Я чувствовал, что неладное здесь творится, но найти виновника не смог. Откуда ты про ведьму узнала – после расскажешь, а сейчас поведай все, что нам помочь может. Я людей соберу, будем округу прочесывать, следы искать.
Рассказала про подвал сырой, и служитель кивнул.
– Значит, и по домам пойдем, и в лес – кто знает, где подсказка сыщется. Сама тут оставайся, в чащу не ходи. – Он запнулся, но продолжил: – Мне за тебя страшно.
Я кивнула, а Ильмир наклонился и поцеловал меня, коротко и нежно. Потом отпустил и пошел к своему коню, вскочил в седло и уехал.
Я постояла, раздумывая. И не желая вспоминать, как в краткий миг поцелуя память кольнуло воспоминанием. О других губах – злых и обжигающих льдом, о других руках – нечеловеческих.
Прижала ладони к лицу, заставляя себя очнуться. Да что ж за напасть такая?!
С самого утра вся дворня поместья прочесывала окрестности, словно гребешком. Сначала лес – растянувшись неровной линией, шли люди, вглядываясь в кусты и травинки. После и в Ивушки отправились, в каждый дом заглядывать стали, в подвалы спускаться. Из города на призыв служителя приехали братья из Обители Светлого Атиса, зазвенели тревожно медные колотушки, призванные отогнать злых духов. Самого Ильмира я не видела, ко мне он не приезжал, значит, и новостей не было. Велена тоже скрылась и не высовывалась. Белава сказала, что слышала прислуга ее злые речи из-за закрытой двери. Отдавать своих слуг на поиски безродных детишек княжна не желала. Ответа Ильмира никто не слышал, но дворня была отпущена на поиски.
В Ивушках жители пускали служителей в свои дома безропотно, хотя причины и не знали. Город готовился к празднику цветения папоротника, и царило вокруг радостное оживление. Тут и там уже начинали петь задорные песни, молодые парни и девушки переглядывались, улыбки дарили обещание. В поле, на кромке леса, у перекрестка дорог, уже установили шест с тележным колесом, уложили сухостоем и украсили васильками. И девицы уже присматривали себе местечко, чтобы венок сплести, заманить им женишка милого. От самой длинной зимней ночи солнце прошло по небосводу и докатилось до самой короткой. Голодное и пустое время закончилось, впереди урожай и приплод у скотины, свадьбы да зарождение новой жизни. Оттого и на поиски двух детишек никто особого внимания не обратил, хоть и старались помочь. Но, обойдя все дома, Таира и Лелю так и не нашли.
Я тайком еще несколько раз раскладывала призывный круг, капала кровью, надеясь увидеть сестрицу. Но толку не было, и я совсем отчаялась. Хоть вновь на поклон к Шайтасу иди! Но мысли об этом лишь злили, потому что воспоминания обжигали пламенем, и как ни старалась, а поцелуй я забыть не могла. Словно внутри огонь демона поселился, торжествующий и злой, выжигающий каленым железом чувства к Ильмиру. И страшно мне от этого было настолько, что колечко с бирюзой я надела на руку, замотала тряпицей, чтобы скрыть от чужих глаз. Звездочка на бирюзе грела ласковым живым теплом, и становилось легче.
Раз за разом облетала я округу птицей, пробегала лапами лисицы или юркой мышью пролезала в подполы домов, но следов своих ребятишек найти не могла. За поисками я и о сроках, назначенных Шайтасом, забыла, обо всем забыла! Так и чудилось, что выпивает кто-то жизнь из Таира и Лели, а на месте детей остаются дряхлые старики.
Накануне срединной ночи я осталась в поместье одна, все ушли на праздник. Из окон были видны загорающиеся у леса костры, а стоило угаснуть
