пространстве не больше трех часов.
«Ореол» вылетел из «каньона» между Плутоном и Хароном и, оставив позади два темных мира, направился в открытый космос. Теперь Чэн Синь и АА видели целиком и плоское Солнце, и Юпитер, процесс перехода которого в двумерное состояние подходил к концу. Сейчас уже почти вся Солнечная система, за исключением Урана, стала плоской.
— О боже мой! — вскричала АА. — Звездное небо!
Чэн Синь поняла, что подруга говорит о картине Ван Гога. И в самом деле, то, что представилось сейчас их глазам, походило на живописное полотно. Картина Ван Гога, какой ее помнила Чэн Синь, была едва ли не идеальным отображением плоской Солнечной системы! Всё пространство занимали гигантские планеты; они, казалось, были намного больше, чем промежутки между ними. И всё же необъятность планет нисколько не придавала им ощущения материальности, прочности. Скорее, они выглядели как завихрения в пространстве-времени. В этой странной вселенной каждая часть космоса текла, закручивалась, металась между безумием и ужасом, словно неистовое пламя, исходящее не жаром, а холодом. Солнце и планеты — всё материальное, всё сущее казалось лишь галлюцинацией, порожденной возмущением пространства-времени…
Чэн Синь сейчас стало понятным то странное чувство, которое каждый раз возникало в ней при взгляде на полотно Ван Гога. Всё на картине — деревья, словно охваченные пламенем, дома и горы в ночи — имело глубину и перспективу, но звездное небо над ними утеряло трехмерность.
Совсем как та картина, что висела сейчас в космосе, «Звездная ночь» была двумерной.
Но как смог художник написать такое в 1889 году?! Возможно ли, что во время второго приступа безумия он при помощи одного только своего духа и отягощенного бредом сознания перенесся через пять столетий и увидел то, что видели сейчас Чэн Синь с АА? Или, может быть, всё было наоборот: Ван Гог прозрел будущее, и вид этого Страшного суда стал причиной его безумия и последующего самоубийства?
— Дети, с вами всё в порядке? Что вы собираетесь делать дальше?
В инфоокне появился Ло Цзи. Он снял скафандр, и его белые волосы и борода струились при низкой гравитации, словно в воде. За спиной старика виднелся туннель, которому предназначалось существовать сто миллионов лет.
— О, а вот и вы! — отозвалась АА. — Мы собираемся выбросить артефакты в открытый космос. Но не все. Оставим себе «Звездное небо».
— А я считаю, вы не должны выбрасывать ни одного. Оставьте себе всё. Забирайте их и улетайте!
Подруги переглянулись.
— Куда улетать? — спросила АА.
— Да куда хотите. В любую точку Млечного Пути. Вам хватит срока вашей жизни, чтобы добраться до Туманности Андромеды[63]. «Ореол» способен летать со скоростью света. Он оборудован единственным в мире двигателем, искривляющим пространство.
Чэн Синь и АА потеряли дар речи.
— Я входил в группу ученых, которые в полной тайне работали над созданием пространственного двигателя, — проговорил Ло Цзи. — После смерти Уэйда его соратники не сдались. Когда те, кто сидел в тюрьме, вышли на свободу, они построили новую секретную исследовательскую базу, а ваш концерн «Гало» оправился от удара и развился достаточно, чтобы финансировать проект. Хотите знать, где помещалась тайная база? На Меркурии — одном из наименее посещаемых мест Солнечной системы. Четыреста лет назад другой Отвернувшийся, Мануэль Рей Диас, взорвал там сверхгигантскую звездно- водородную бомбу. Образовался огромный кратер. Базу соорудили в этом кратере, целиком накрыв ее куполом. Строительство заняло тридцать лет. А миру объявили, что это центр изучения солнечной активности.
Яркий луч света пронзил иллюминатор. АА и Чэн Синь не обратили на него внимания, но бортовой искин сообщил, что это Уран «меняет свое состояние», то есть теперь и он становится двумерным. Нетронутым оставался один лишь Плутон.
— Через тридцать пять лет после смерти Уэйда на меркурианской базе возобновились исследования по пространственному двигателю. Ученые продолжили с того места, где остановились, то есть когда им удалось передвинуть двухмиллиметровый сегмент твоих волос на два сантиметра. Работы продолжались полвека, иногда прерываясь по разным причинам, и постепенно перешли от теории к технологии. На последних стадиях требовалось провести полномасштабные испытания двигателя. Для базы на Меркурии это оказалось большой проблемой, потому что ее ресурсы ограниченны, а эксперимент оставил бы весьма заметные следы, которые выдали бы всем истинные цели исследований. Вообще-то, принимая во внимание интенсивный характер перевозок на базу и с нее в течение более чем пятидесяти лет, трудно поверить, чтобы федеральное правительство не заподозрило, чем она занимается. Но до тех пор пока масштаб опытов был невелик и проводились они под прикрытием других проектов, власти закрывали глаза на деятельность базы. Когда же пришло время полномасштабных испытаний, потребовалось содействие правительства. Мы обратились к нему… и дело пошло как по маслу.
— Неужели они отменили законы, запрещающие световые корабли? — спросила Чэн Синь.
— Да нет, куда там! Правительство стало сотрудничать с нами, потому что… — Ло Цзи запнулся и стукнул тростью об пол. — Но об этом потом. Несколько лет назад мы сделали три двигателя и провели три испытания на беспилотниках. Двигатель номер один достиг скорости света примерно в ста
