Его слова, словно факел, разогнали мрак, царящий в сознании Чэн Синь. Они с АА переглянулись и сразу же поняли, кого имел в виду Ло Цзи.
А старец продолжал:
— Они всё еще живы. Мир Убежищ принял короткую гравитационную передачу, посланную пять лет назад. Они не сообщили, где находятся. «Ореол» будет периодически вызывать их по грависвязи. Может,
Теперь исчезла и черно-белая картинка, но подруги всё еще слышали голос Ло Цзи. Он произнес свои последние слова:
— Ну вот, пришло и мое время уйти на полотно. Счастливого пути, дети!
Передача оборвалась.
На мониторе они видели, как Плутон вспыхнул ярким светом и расплылся в двух измерениях. Та сторона карликовой планеты, где находился музей, коснулась плоскости первой.
При нынешней скорости «Ореола» стал проявлять себя доплеровский эффект. Звёзды впереди приобрели голубоватый оттенок, тогда как звёзды позади стали красноватыми. Изменение цвета касалось и двумерной Солнечной системы.
Снаружи больше не было видно других кораблей — «Ореол» оставил их за кормой. Все спасающиеся бегством космолеты падали на плоскость, как капли дождя на стекло.
Теперь со стороны Солнечной системы доходили только немногочисленные обрывки радиоразговоров. Благодаря доплеровскому эффекту короткие всплески голосов звучали странно, походили на пение.
— Мы очень близко! Вы за нами?
— Не делай этого! Не де…
— Боли не будет. Говорю же тебе: всё закончится в один миг…
— Ты всё еще не веришь мне, после всего этого? Ну и ладно, не верь…
— Да, малыш, мы станем очень-очень тонкими…
— Идите все сюда! Мы должны быть вместе…
Чэн Синь с АА слушали. Голосов становилось всё меньше, и раздавались они всё реже. Через тридцать минут из Солнечной системы донесся последний выдох:
— А-х-х-х-х-х-х-х…
Голос прервался. Исполинская картина под названием «Солнечная система» была закончена.
«Ореол» продолжал падать на плоскость. Разгон, который он к этому времени набрал, замедлял его падение, но корабль еще не достиг скорости убегания. Сейчас светолет был единственным в Солнечной системе рукотворным трехмерным объектом, а Чэн Синь и АА — единственными людьми вне картины. «Ореол» находился очень близко от плоскости, и с этого угла зрения смотреть на двумерное Солнце было всё равно что смотреть на море с берега: тусклая багровая поверхность тянулась в безграничную даль. Только что перешедший в плоское состояние Плутон стал огромным и продолжал расширяться такими темпами, что это было заметно невооруженным глазом. Чэн Синь всматривалась в три изящные кольца Плутона и пыталась выискать хоть какие- нибудь следы музея, но ничего не нашла — музей был слишком мал.
Гигантский каскад, которым трехмерное пространство изливалось в плоскость, казался необоримым. Чэн Синь начала сомневаться, сможет ли их двигатель и в самом деле придать кораблю скорость света. Она была бы не против, чтобы всё поскорее закончилось.
Но тут заговорил искин:
— «Ореол» достигнет скорости света через сто восемьдесят секунд. Пожалуйста, задайте курс.
— Мы не знаем, куда лететь, — сказала АА.
— Вы можете выбрать пункт назначения после того, как мы достигнем скорости света. Однако чисто субъективно световой полет займет немного времени, и можно легко промахнуться мимо цели — перелететь через нее. Лучше выбрать сейчас!
— Мы не знаем, где их искать, — произнесла Чэн Синь. Существование этих людей сделало будущее немного более светлым, но она по-прежнему ощущала себя потерянной.
АА схватила подругу за руку.
— Ты что, забыла? Кроме них, во Вселенной существует еще и
«Да, он всё еще существует». Чэн Синь ощутила сильнейшую щемящую боль в сердце. Никого и никогда ей не хотелось видеть так, как его!
— Тебе назначили свидание, — напомнила АА.
— Мне назначили свидание, — машинально повторила Чэн Синь. Она слегка отупела от нахлынувших эмоций.
— Так полетели к твоей звезде!
— Да, летим к нашей звезде!
Чэн Синь обратилась к бортовому искину:
— Можешь найти DX3906? Этот номер ей дали в начале Эры Кризиса.
