– Тихо! – поднял вверх руку Руслан. И тут же стремительно бросился за кусты, сцепившись с неизвестным.
Они выкатились из кустов. Руслан сидел верхом на незнакомце и уже занес выхваченный из сапога нож, как вдруг, вглядевшись, остановился. Резко поднялся с поверженного врага и сплюнул. Незнакомец жалобно хныкал.
– Ябеда? – узнал хныкающее создание Лис. – Ты как здесь оказался?
– Я… ме… бе… Плохой Руслан, и Лис плохой… а-а-а-а! – разрыдался Ябеда.
– Чуть не взял грех на душу, – сумрачно сказал Руслан, пряча нож за голенище.
– Н-да, – кивнул Лис, – человека убить – смертный грех. Как ты мог на человека замахнуться?
– Да я думал, что не человек это вовсе…
– А кто?
– Помнишь предсказание слепого Ивана: «Придут из каменного леса выродки, по виду люди, а на деле звери алчущие. И не будет пощады ни стару ни младу». И приходили не раз…
– Да то когда было? Лет сто назад. Они, поди, вымерли все в своем лесу каменном. Чем им там питаться, акромя камней?
– «Сердца их каменные, не знающие ни любви, ни сострадания, о себе лишь помышляющие и себя любящие».
– Во! Так и пошел по-книжному чесать, – поморщился Лис.
– Я тебе, неучу, просто напоминаю писания предков. «Знающий и умеющий, поделись с незнающим, чтоб стал он умеющим. Не давай голодному зайца, а дай ему петлю и научи ставить».
– Вот и ладненько, – усмехнулся Лис, доставая из сумы кусок вареной оленины. – Я поем, а ты иди петли ставь, можешь по дороге грибов пожевать.
– Э, нет! – усмехнулся, в свою очередь, Руслан, помахав указательным пальцем. – «С другом, идущим с тобой, дели последнюю кроху».
– Да поделюсь, я ж не крохобор. И Ябеде надо дать, а то он уже весь в соплях запутался.
Ябеда, услышав свое имя, не переставая жалиться, мигом подобрался к соплеменникам.
Толковище продолжалось уже бог знает сколько времени. Косой охрип, Хаймович хекал, Ангел закатывал в изнеможении свои ангельские глаза. Мне уже было, честно говоря, наплевать на решение большинства. Я знал, что надо выжить, и четко знал, что выживу и вытащу всех, кого смогу, при любом решении.
Суть проблемы сводилась к следующему. Два погорельца в тамбуре только успели освободить теплое местечко, как его заняли еще двое. Можно было, конечно, наплевать на гостей, знай оттаскивай, пока у Джокера бойцы не кончатся. Но, во-первых, лифт наш был грубо взломан, и гостей можно было ждать в любую минуту. А во-вторых, когда мы провожали жмуриков с крыши в последний путь, то обнаружили весьма неприятное обстоятельство: за домом следили. Кто и сколько их, было непонятно, но в соседнем доме горел костер, следовательно, обосновались они тут надолго. Значит, о простой вылазке на охоту можно забыть. Пробиваться придется с боем.
На это тоже можно было не обращать внимания, продукты у нас были, и без охоты мы могли обойтись. Но в целом обстановка складывалась нервная. Хаймович при помощи женщин перебрал и пересчитал продукты. Еды хватало, ее было не так чтоб очень много, но и не мало. Месяца два мы могли продержаться, а потом? Вот вокруг этого потом битый час мы и вели разговор. Косой предлагал прожить эти два месяца, а потом решать. Хаймович предлагал уходить немедленно. Мишка держался мнения, что уходить надо, как продукты станут кончаться.
И тут громыхнуло! Еще как громыхнуло! С потолка посыпалась известка. Заорала сирена. Младший Максимка вторил ей через стенку в соседней комнате. Мы рванули к лифту. Там полыхало. Удушливый дым пополз было по коридору, но опомнился и вернулся назад. Хорошо, что шахта лифта сработала как дымоход в печке, дым вытягивало наверх. Но не было больше нашего лифта, и второй двери тоже не было. Рваные куски железа раскидало по всему коридору. В самом лифте горела куча автомобильных покрышек. Все кричали, но никто никого не слышал. Пронзительный вой сирены заглушал всех. Хаймович вытащил из бытовки красный баллон и стал им стучать об пол, пока из баллона не полилась тонкая струйка, которая тут же кончилась. Тогда он бросил баллон в пожарище и начал орать, перекрывая сирену:
– Что стоите, остолопы, мать вашу! Воды! Воды быстрей!!!
Мы сразу опомнились и начали таскать воду. Неблагодарное это занятие, скажу я вам, таскать воду в чем придется. Мы здорово угорели, а покрышки сдаваться не хотели. Чую, что не обошлось тут без солярки и бензина. Но взрыв произошел не из-за них, было тут что-то посерьезнее. Граната, и может быть, не одна. Через какое-то время пламя все же затухло, вентиляция разогнала остатки дыма. Оставалась сирена, от воя которой мы уже оглохли. Проблему с ее отключением Хаймович решил просто: выдернул провода к едрене-фене.
В наступившей оглушительной тишине Федор откашлялся и сказал:
– Ну вот, а ты говорил, что отключить нельзя. Хаймович обессиленно кивнул головой.
– Зря я тебя не послушался. Уходить надо было.
Старый на признание Феди не отреагировал, словно задумавшись о чем-то. Мишка вопросительно и потерянно уставился на Хаймовича. Вокруг глаз у него размазалась сажа, видимо, пока глаза от дыма тер, и теперь он очень походил на перепуганную насмерть сову.
