– Думаю, Тесса. Не хочешь смотреть правде в глаза – посмотри в зеркало. У тебя могут быть сколько угодно отточенные мозги, но тело уже стареет. А мужикам даром не нужны женские мозги, они хотят тело. Лучше смышленое, но можно и безмозглое. Ты знаешь, как они определяют степень женской разумности? По тому, насколько женщина заинтересована в мужике. Если она за него цепляется – значит, видит все его «скрытые достоинства», значит, умная. В отличие от прочих. Ты помнишь историю с моим бывшим мужем? Который считал, что Ида Рафферти умней и мудрей меня? Ну вот где, скажи мне, где он в этой туше отыскал мозги?! О’кей, пусть она больная. Пусть не виновата. Но он же слышал все, что она говорила на Саттанге, и считал, что это умно!
– При этом тело-то у нее явно хуже твоего, так что, может, не только в уме дело? – мстительно заметила Тесса.
– Просто ему всегда нравились широкозадые бабы. Не скажу, что коровы, у коров, как правило, зад узкий, это ж не лошадь.
– Ну вот не надо на меня свои неудачи примерять. Не хватило у тебя мозгов – так и почему ты думаешь, что остальные женщины дуры?
– А я тебе объясню почему. Потому что ты столкнешься не с мужскими пороками, а с женской уверенностью, что каждая – самая лучшая. Твой муж будет вторым человеком в мире. После тебя. Как ты думаешь, сколько баб по всей галактике, глядя на тебя, будут думать: ну уж я-то точно лучше нее! Ты увидишь, как у него заведутся поклонницы. Юные беспринципные бабы, которые родились с убеждением, что весь мир им должен. Они будут бояться тебя, да. И чем сильнее бояться, тем больше хитрости приложат, чтобы отбить у тебя мужа. Они ведь будут считать, что он должен заступиться за них перед мегерой-женой. И будут твердить, что ты его купила, удерживаешь силой, шантажом, чем угодно – но не любовью. Потому что каждая из них думает, что достойна счастья, а ты – ты ее счастье временно узурпировала. Это женская психология, Тесса. И вот с ней-то ты и столкнешься. А еще с тем, что твоему мужу очень понравится быть популярным у молоденьких женщин. Ну какой мужчина способен устоять, если может выбирать из десятков тысяч, и каждая в этом строю преданно смотрит ему в глаза, обещая рай прямо этой ночью? Да он и не захочет устоять. Незачем. Потому что ты немолода, и ты, конечно, стерпишь его измены. Чтобы не остаться одной. И чтобы не потерять власть. А власть ты потеряешь. Тебя сметут те же самые женщины. Только их в этот раз поддержат мужчины, которые хотят подчиняться мужчине, а не стареющей тетке.
– Делла, не забывайся, – ледяным тоном произнесла Тесса. – Кто ты, и кто я.
– Вот когда ты отстранишь своего мужа от власти полностью и он смирится с этим ради тебя, тогда и поговорим, кто из нас кто. Сначала согни в бараний рог одного мужика – а потом претендуй на мир. Но ты ж не откажешь ему в «милом капризе», верно? Потому что на самом деле ты дико боишься, что он тебя бросит. Променяет на любую из сотен тысяч молодых и наглых. И именно поэтому, Тесса, я отказываюсь с тобой сотрудничать. Потому что всех твоих соратниц уберут вместе с тобой. И произойдет это куда быстрей, чем ты думаешь. Ты знаешь больше? Твой муж без тебя не справится со всей галактикой? Да он плюнет на всю галактику. Он отхватит себе тот кусок, который знает лучше, и успокоится. И всякие религии будут ему побоку. Как они всегда становились побоку, едва мужик дорывался до власти. Их истинная религия – власть. Ты грозишь убить меня завтра? Да наплевать. Завтра или через неделю – не имеет значения. Потому что ты проживешь ненамного дольше меня. Вспомни эти мои слова, когда будешь агонизировать – от яда или задыхаясь под подушкой, которой прижмет твою голову любящий супруг.
С этими словами я вскочила с места, якобы в волнении, и решительно направилась к двери, показывая, что говорить нам больше не о чем.
Будь Тесса поумнее или поуверенней, она бы вернула меня. Но ей самолюбие не позволило. Она напутствовала меня воплем, адресованным охране – мол, без церемоний с ней. Глупо. Я ушла, а она осталась терзаться всем тем, что я успела ей наговорить.
Я знаю, что нужно сказать влюбленной бабе, которая ухватилась за свой последний шанс присвоить эффектного мужика, чтобы она надолго потеряла покой.
В комнате для досмотра меня ждали трое: Павлов, капитан Флинн и основательно потасканная, усталая и ко всему безразличная женщина с сержантскими нашивками. В углу стояла ширма. Ага, значит, досмотр по всем правилам. Ну и ладно. Процедура унизительная, кто бы спорил, она и задумывалась как унизительная. Но тому, кто приучен к допросам – когда сидишь в залитой светом комнате и даже по нужде ходишь на горшок под присмотром следователя, – она просто семечки. Опять же, меня порядком веселила мысль, что Тесса сейчас мечется в своих апартаментах и не знает, на ком сорвать зло. Пустячок, а приятно.
Я разделась до исподнего, прошла за ширму вместе с сержантшей и там уже сняла нижнее белье. Выполнила полагающиеся действия – нагнуться, присесть, раздвинуть ягодицы, чтобы все спрятанное во влагалище или заднем проходе вывалилось либо стало видно. Сержантша прощупала мои волосы, напряглась.
– Шелк, мэм, – пояснила я. – Мне после родов пришлось коротко постричься, со стрижкой не ужилась, вот и нарастила.
– А почему не натуральные? – не удержалась та. – Вы вроде богатая.
– Не знаю, неприятно как-то донашивать чужие волосы… К тому же натуральные сложнее в уходе, они ведь мертвые, а шелк не сечется, не выгорает на солнце, да и мыть его попроще.
– Сержант Смит! – рявнул капитан Флинн. – Что за треп?!
– Извините, сэр, – ответила сержантша и вернула мне нижнее белье. – Одевайтесь.
Первичное дознание – подозреваю, что единственное, – я прошла в трусах и лифчике. Павлов, лицом к которому я сидела, расфокусировал взгляд. Ну да, я помнила, что он стесняется глядеть на чужую женщину. Даже в полевых условиях отворачивался. Вроде бы непрофессионально, а по сути верно –
