Ардагаст и Братство Тьмы

Солнца, что блюдёт Огненную Правду в среднем мире между ними! Да станет внешнее подобно внутреннему! Кто в этом племени душою бес, пусть станет полным бесом!

Рука Ардагаста с Чашей описала полукруг. Деревянная ограда под золотым лучом вспыхнула и пропала, будто тополиный пух. Над обрывом стояли, не отступив ни на шаг, высокие, крепкие люди, одетые по-аргиппейски. А среди них — покрытые чёрной шерстью остроголовые и рогатые существа. Внезапно один из девата-людей с силой толкнул древком копья стоявшего перед ним беса. Тот покатился с обрыва. За ним ещё один и ещё... Десятка полтора бесов, злобно озираясь и бранясь, сгрудились под обрывом.

   — Вот они и полубесы... — протянул кто-то из росов.

   — Что, не за кого больше прятаться, бесово племя? — Волхв снова воздел руки. — Да поразит вас Перун, как и всяких бесов!

Раскаты грома заглушили вой, в котором уже не было ничего человеческого. Огненные стрелы разом ударили с неба, и на земле скорчились чёрные мохнатые тела.

   — Нам, воинам Солнца, здесь сражаться больше не с кем. А эти люди пусть идут прочь из городка, — твёрдо и властно произнёс Ардагаст, указывая на стоявших над обрывом.

Раскосые глаза Санага вспыхнули было гневом: чужой царь смеет распоряжаться в его племени! Но Зарина сжала руку мужа, и тот, мигом смирившись, сказал:

   — С собой берите лишь то, что унесёте в руках. И скотину — по голове на семью. Всё остальное — наша добыча. Женщины из других родов, похищенные вами, могут вернуться к своим. А здесь снова будет царский зимовник.

У аргиппеев, как и у других сарматов, мужчины охотно подчинялись женщинам — по крайней мере, более умным и твёрдым, чем они сами.

Под свист и насмешки девата покинули городок. Они уходили молча, не отвечая ни на что. Только, проходя мимо царя росов, кланялись сначала солнцу, затем ему. Потомки дэвов ушли в леса вверх по Черной реке, а победители принялись грабить их юрты и избы и уводить скот.

   — Вот и всё. Теперь наш путь — вверх по Ра к Золотой горе, — сказал Ардагаст Санагу.

   — Путь по Белой реке слишком долог: на юго-восток, потом снова на север. По реке Инзер через горы можно выйти прямо к истокам Ра. Я дам вам проводников. Да и сам пойду с вами в такой славный поход! — В глазах царя аргиппеев блеснул азарт.

   — И я пойду с дружиной! Ни один удмурт ещё там не был! — подхватил Ядыгар.

   — Погодите. А что станет с нашими землями? — возразила Зарина. — Ты, Санаг, позвал Роксанака, царя восточных роксоланов, в поход на удмуртов. Наверняка он теперь обидится и пойдёт на нас.

   — Даже если на удмуртов — мы, победители аждахи, будем сражаться вместе! — твёрдо сказал Санаг.

   — К тому же, — продолжила Зарина, — к Роксанаку явились с дружинами Сагдев, царевич западных роксоланов, и Сорак, царевич сарматов царских. Такого набега эти молодые волки не упустят.

   — Эти волки охотятся за мной. Сагдев хочет добраться до стрелы Абариса раньше меня. А Сорак, похоже, рвётся отомстить мне за своего дядю Амбазука, от которого я защитил мордвин. Так что придётся мне ещё раз постоять за вашу землю, — сказал Ардагаст.

   — Нет! — горячо возразил Санаг. — Я накликал на нашу землю всю эту свору, я и остановлю их.

   — Мы вместе остановим их на Белой реке, — поддержал его Ядыгар. — А ты иди к горе богов. Твой путь — святой, солнечный. Может быть, до самого неба. А мы задержим этих волков, чтобы они не помешали твоему походу.

Ардагаст с благодарностью взглянул на царя и воеводу. Ради него они пожертвовали самым желанным для воина — славным подвигом. Теперь он просто не мог не добыть солнечной стрелы, какие бы волки ни шли по его следу.

— Великолепно! — воскликнул Аполлоний, оторвавшись от серебряного зеркала. — Многие ли римляне поступили бы так с побеждённым племенем, да ещё демоническим?

   — Мы, иудеи, для многих тоже вроде бесова племени, — тихо сказал Иосиф бар-Ноэми. — А этот городок — совсем как Масада. Там наши все убили себя и своих близких, чтобы избежать рабства. Ведь их осаждали не росы, а солдаты нынешнего кесаря, которому ты, учитель, даёшь свои мудрые советы...

   — А он их даже слушает. И лучшего кесаря в этой Империи не может быть. Может прийти только худший. Ты знаешь, о ком я...

   — Мы семь лет сражались, как львы, против Империи за свободу!

   — За свою свободу. А не за то, чтобы Империи вовсе не было. Вы же всюду отгораживаетесь от людей, словно прокажённые! И думаете, что ваш бог вас избрал. Для чего, интересно? — Аполлоний сжал ладонью высокий лоб. — Боги, Светлые боги! Как много в Империи обездоленных и как мало способных восстать не то что за человечество — за самих себя! Всё здесь отравлено рабством — души, мысли, книги... И магия тут бессильна: она не может сделать людей хуже или лучше. Вот почему я так приглядываюсь к варварам. Может быть, дракона одолеют те, кто не привык жить под его властью, дышать его ядом...

   — Я вырос на Боспоре и знаю варваров. Те, что живут в северных дебрях, слишком миролюбивы, не могут защитить даже себя. А те, что на юге,