– Но я исток.
– Боюсь, теперь нет. Состав изменил тебя, Игорь.
Голос эксперта смешался с шелестом листьев и хрустом ветвей, потерялся на фоне разгоревшейся перепалки у костра. А изгою показалось, что небо сейчас упадет на него, раздавит. Но, как и всегда, не упало и не раздавило. И внутреннее онемение сменилось холодной ясностью, возникающей лишь в моменты катастроф.
– Тогда почему ты сказал, что не уверен?
– Потому что за всю свою карьеру ни с чем подобным я не сталкивался. Четко знаю одно – ты не исток, уже нет. Но и не цивил. Чем отличаются модифицированные от изначальных людей? Генами. У модов звенья ДНК искусственно заменены, дополнены. В некоторых случаях – взятыми у животных, в иных – искусственно созданными, запрограммированными. И только. Но ни у одного цивила нет спонтанной изменчивости.
– Мутации?
– Лишь на первый взгляд. Дело в том, что процент полезных обычно невероятно мал. Выбрось из головы сказки о чудесном эликсире или воздействии радиации, после коего человек позеленел и с бабами гигант. Нет, мутация – это ошибка в ДНК, и чаще приводит к появлению злокачественных опухолей, болезней, уродств. Мутанты долго не живут, если вообще живут. А ты, вопреки логике и науке сидишь рядом, и выглядишь здоровым.
– Чертовски вдохновляет, – съязвил Игорь. – Но если не мод и не мутант, то кто?
– А вот тут я могу лишь строить теории… учти, достаточно зыбкие, – развел руками Кириллыч. – Изменения каждый раз регистрировались стабильные, с определенным набором полезных свойств. И реакция организма такова, будто тебя модифицировали, но оставили без обязательного мета-периода в биореакторе.
– Так откуда тогда новые цепочки? – задумчиво пробормотал Миронов. И вздрогнул, когда ухватил за хвост озарение, широко распахнул глаза. – Реликтовое ДНК! Накамура говорил, что Состав как-то действует на реликтовую часть!
– В точку. Похоже, активные части твоей ДНК произвольно замещаются реликтовыми. В дополнение идет бешеный клеточный рост. То есть тело вместо месяцев положенных на полноценную метаморфозу и обновление меняется за считанные часы. Отсюда неприятные эффекты вроде болей, сонливости, повышенного аппетита, гормонального дисбаланса. Не удивлюсь, если и окукливаться начнешь.
– Э-э-э… в смысле?
– В прямом. Вдруг в моль захочешь превратиться.
– С чего бы? Я вообще не контролирую происходящего.
– А вот тут ты ошибаешься, – проворчал медик. – В твоей крови и тканях я обнаружил специфический белок, реагирующий на электрохимические импульсы. Механизмов работы не понял, строения тоже, но если в теории, то твои изменения напрямую зависят от деятельности мозга. Короче… Кошмары – это неспроста. Возможно, реакция подсознания. Или запрограммированный эффект. Но вероятно со временем ты сможешь осознанно контролировать способности.
– Как? – поразился Игорь. – Кем я стал? Что я такое?
Последнее законник вымолвил одними губами, ибо голос почему-то предал. Но Николай услышал. А может, просто угадал. Алые отблески сверкнули на лысине, в глазах отразились языки огня, и голос долетел до Миронова будто из преисподней – мрачный, обрекающий:
– Самое близкое и подходящее понятие – метаморф.
Глава 3 Сумерки душ
– Метаморф, – заворожено повторил изгой: пробуя слово на вкус, пытаясь осознать и втиснуть в общую картину.
Голова отвратительно кружилась, руки дрожали, под черепом возникла звенящая пустота. Чтобы хоть как-то почувствовать мир, удержаться в неких рамках, Игорь крепко вцепился в бревно. И ощутил, как когти врезаются в неподатливую древесину, раздирают волокна.
Такое простое слово, а столь многое меняет. В принципе. Кардинально. Навсегда.
Страх – следствие непонимания. Или нежелания понимать. Но зацикленные на чистоте крови истоки вряд ли будут долго разбираться. В лучшем случае объявят шпионом, прогонят. В худшем – решат избавить мир от очередной «мерзости». Обманувшей к тому же, воспользовавшейся гостеприимством.
Стена онемения начала отодвигаться, обнажая мир. И звезды по-прежнему ярко сверкали на черном небе, листва успокаивающе шелестела. Из темноты подслеповато смотрели сочащиеся желтым светом окна домов. Алые блики прыгали по стенам, гоняясь за тенями, ветер пах дымом и надвигающимся