порядка. Там находилась группа бойцов, которая о чем-то жарко спорила…
Я узнал Остролиста, Терна, Алара, Клена, узнал и пещеру. Именно в ней с помощью магии крови создали Агарок. Но также отчего-то понял, что многим из Древних не понравилась идея вождей. Несколько громадных воинов хмурились и что-то резко доказывали шаману. Однако тот отверг возражения.
Они спешили. Они боялись и хотели выжить любой ценой.
Образ развалился туманными прядями. Вместо Леса я увидел пещеру. И тех же людей, Остролиста рисующего кровью на стене, гулкие слова заклинания, ритмичные возгласы:
– Агарок. Агарок. Агарок!
Но в отличие от смазанного воспоминания Клена это удивительно ясное. Я слышал каждое слово шамана, чувствовал движение энергий и начал вникать в суть…
Остролист вызвал Престолы, сотворил Отражение. А затем с помощью крови то ли активировал, то ли оживил камень. Возгласы же вызывали колебания: в воздухе, в тверди. Отпечатались замысловатым узором в монолите. Я не понимал смысла, не понимал как работает. Но четко знал, что это и есть Имя.
Прежде чем успел оформиться вопрос, картинка выцвела, развалилась стеклянными осколками. Следующим воспоминанием Стража был Исход. Длинные колонны людей, выходившие из леса под затянутое черными тучами небо. Трудная дорога, скалы, холмы и реки, ночевки у костров…
Два племени откололись от общего Альянса людей. Два племени ушли, так как не согласились с тем, что сотворили остальные. Они не знали, что будут делать. Не знали, как сложится жизнь, но твердо намеревались найти собственный путь.
И я видел в кратких вспышках памяти Стража, как блуждают: охотятся, спят, отбиваются от отдельных отрядов светлорожденных, невольно забредая к северу.
А потом случилось нечто ужасное. Сначала хлынул дождь, затянувшийся на несколько недель. Ливень смыл и сгноил съедобные травы, реки вышли из берегов, и земля превратилась в болото, животные или разбежались или погибли. И Древние голодали, умирали от болезней, от яда водяных змей.
Затем начались землетрясения. Горы, темнеющие вдалеке, овеяло клубами пепла и дыма, в небо били потоки пламени и камней, которые падали, крушили деревья, расплескивали грязь. Порой накатывали гигантские волны, несущие воду, глыбы и деревья, трупы. Полыхал и Лес, обезумевшие от горя и страха эльфы тоже бежали, не разбирая дороги. Из пещер и колодцев выползали пламенные духи. Призраки и демоны, коих раньше никогда прежде не видели, преследовали людей. Воровали младенцев, поднимали мертвецов.
Кое-где возникали и «проплешины», таяла и плавилась сама реальность, необузданные твари Хаоса овладевали живыми. Те превращались в безумцев, убивали недавних друзей и родных.
Племена изгоев стремительно таяли. Гибли от зубов и когтей, от клинков, от магии, от огня и воды. И в панике уходили на север, где, как сообщали духи-Дозорные, подчинявшиеся людям, было спокойнее.
В страну вечного льда пришли жалкие остатки Отрекшихся.
«А что произошло с людьми Остролиста? – мелькнула мысль. – Ведь предания и легенды изначально рассказывали о чуть более двадцати богах. Кто-то погиб в сражениях с собратьями, кого-то забыли, кто-то ушел из мира… Или основной части выживших просто не досталось Сила? Тогда ясно, почему человечество вообще не вымерло…»
То, что показал Страж, не было слишком уж удивительным. О многом я догадывался, многое лежало на поверхности. Но все это превращало клочки сведений в монолитную картину. И одновременно вызывало больше вопросов.
Например, если простые Древние, не вожди, превратились в обычных людей, то почему та же участь не постигла Отрекшихся? И отчего не выходили в мир, прятались среди ледяных пустошей? Ведь могли бы попытаться противостоять братьям, разрушить Камень. Да и Остролист… шаман мог стать главой пантеона, но предпочел умереть человеком.
Так или иначе и во второй раз я не успел проявить любопытство. Образ скитаний по заснеженным горам и долинам Игледа поглотила Тьма. Мрак окружил, окутал плотным коконом. А в пустоте вспыхнул Знак Воды, налетел на меня и ударил как тараном.
Жжение пробилось даже сюда, в мир иллюзий.
Затем таким же образом вспыхнули Знаки Огня, Воздуха, Отторжения. Врезались, ужалили как пчелы. За ними последовали другие, незнакомые, смутно угадываемые. И тоже били, крушили, резали.
Я кричал. Кричал, отчетливо ощущая, что тело там, в реальности корчится в страшных муках. Хотелось спросить: «Зачем? За что?» Но и мысли вскоре исчезли, растворившись в чистой первозданной боли.
Знаков было много. Гораздо больше, чем представлялось, и чем успел изучить. Оказалось, что их десятки и десятки. Знаки-названия, Знаки-действия, Знаки-качества и связи…
Сколько продолжалось истязание, не знаю. Долго. Зато отчетливо запомнился момент, когда разум пробудился. Пока в темноте собственного сознания, но я с удивлением осознал, что жив.
Еще большее удивление вызвало новое знание.
