– Можно, если очень хочется, только она этому страшно удивится. Потом ты плюхаешься в ванну, во вращалку. Температура там установлена. Что еще? Сушилку я люблю погорячей.
– А зарядка?
– Никогда не делаю зарядку.
– Жалко. Я по утрам обожаю плавать. Или, в крайнем случае, бегать.
– Ничего, ты можешь начать. Только постепенно, а то кто-нибудь догадается.
– Дюшка, я вот что подумал. На какие шиши ты собираешься добраться до Аффрики?
– У меня же карточка.
– Тебе нельзя снимать деньги с карточки. Мы засыплемся в ту же секунду. Сейчас, когда стемнеет, ты пойдешь к моей маме…
Брать в сообщники маму Веньки Бесова, то есть, тьфу, Риза Шортэндлонга, Дюшка долго отказывался. Его убедило только то, что, не появись Бес домой к ужину, родители бросятся искать его по всем закоулкам, и тогда весь их план полетит к черту.
Между тем солнце садилось. Ризи прикрепил к ногам лыжи, взял крутые Дюшкины палки и, не прощаясь, собрался в путь.
– Постой! – сказал Дюшка, когда Ризи сделал первый шаг в сторону города. – Раз уж ты теперь – это я… Не забудь участить дыхание, когда доедешь до верху. И не наполняй бассейн мятной пеной, мятная – Муськина. У Муськи родинка на щеке слева, она ее не снимает. Апреля выше ростом.
Ризенгри только махнул рукой, не оборачиваясь: Дюшке давно пора было быть дома.
– Самое главное! – крикнул Клюшкин. – Я веду дневник. О нем никто не знает. Он в компе, под двумя паролями. Да подожди ты, я напишу их, там целая система.
Ризи повернулся. Дневник – это важно.
– И еще я однажды целовался с Варей Ворониной, – признался Дюшка. – И держал ее за руку. Это было еще до того, как она заболела ангиной. В доме моего деда. А теперь иди.
Дюшка не выдержал и всхлипнул. Бес не уходил.
– Ты чего? Иди! – повторил Дюшка и поднял глаза на своего двойника.
У того по щекам тоже катились слезы!
– Ты что, всерьез плачешь? – обалдел Дюшка.
– Да нет, конечно, как тебе это пришло в голову? – искренне удивился Ризенгри. – Мне-то с чего плакать? Я репетирую. Я никогда раньше плакать особо не пробовал. Но теперь же по вечерам придется… Нормально получается?
Клюшкин кивнул.
– Как ты думаешь, мы еще увидимся?
– А чего об этом думать? – пожал плечами Бес, разворачивая лыжи. – Как получится, так и будет. Долго я тебя заменять не буду, учти. Но три недели, так и быть – обещаю. Ну, давай!
И он легко побежал в горку.
Глава 14
Ангелы
Если бы ангелы умели кипеть от негодования, то Рональд Э-Ли-Ли-Доу уже превратился бы в пар. Но Рон не кипел. Рон прожил на Земле всего ничего, единственную истерику устроил в кабинете зубного врача в невинном трехлетнем возрасте и потом долго раскаивался в том, что вел себя «не как мужчина». С тех пор ему ни разу не захотелось выйти из себя ни при жизни, ни после жизни. Например, на уроках вживления во втором классе (как вы уже поняли, у ангелов совершенно иная система обучения) Рон с трудом добился желаемого результата, когда ему надо было сымитировать гнев банковского служащего на нерадивую уборщицу.
Когда Рон засек незапланированное сжатие времени в районе Дюшки, он бросил Джен, переместился к Диме Чахлыку. Перед Димой сидели два Андрея Клюшкина и обсуждали, как Дюшка обычно делает уроки. Рон остолбенел. Через пару секунд в сжатой форме Э-Ли-Ли-Доу получил полный отчет о том, что произошло.
– Зачем ты это сделал? – спросил Рон.
– Согласился с твоим «крестником» Ризом. Захотел ему помочь.
– Можешь воспроизвести?
– Пожалуйста, – сказал Дима. – Только пока в плоском варианте и без повторов, я все еще слишком занят.
Перед Роном возникло изображение Ризи в облике Веньки Бесова и Дюшки Клюшкина, расслабленно сидящего на собственных лыжах. «Ты не сможешь стать ангелом, Клюшка, – сказал Венька. – Таких пустых глаз у ангелов не бывает. А если у них будут такие глаза, то это уже будут не ангелы». Изображение исчезло.
Рональд понял, что изменить уже ничего нельзя. А то, чего нельзя изменить, лучше принять сразу.
