– Мы – Дэвид[4].
Оно-он протянул руку и коснулся камня. Тот был холодным, сухим, неподатливым. Не человек, и вместе с тем так на него похож.
– Прекрасный и холодный.
– Идеален во всех отношениях, – согласился Вейланд.
– Дэвид, – пробормотал он и нашел, что его имя, произнесенное вслух в этой прекрасной, дорогой, стерильной комнате, звучит удовлетворительно.
Оно подойдет. Он снова повернулся к Вейланду. В результате объединения нейронов появилось любопытство.
– Зачем вы меня создали?
Промышленник пришел в восторг.
– Вопрос, рожденный абстрактным мышлением, хорошо…
Эта фраза ответом не являлось. Не содержала она и ухода от него. Дэвид попробовал снова:
– Зачем вы создали меня, отец?
Следующий ответ оказался уклончивым. Он предполагал некие дополнительные вопросы. Поскольку эти вещи идеально соответствовали тому, что он сам испытывал, Дэвид понял.
– Сыграй, – Вейланд указал на рояль.
Подойдя к инструменту, Дэвид на секунду приостановился, оценивая скамью: ее высоту, надежность, функциональность. Легко сел. После паузы спросил:
– Что вы хотели бы услышать?
Вейланд секунду раздумывал.
– Вагнера.
Дэвид ответил тут же, не глядя на Вейланда:
– Попурри.
И во второй раз Вейланд решил дать ему возможность проявить самостоятельность.
– Твой выбор.
Ответ последовал без промедления:
– «Вступление богов в Вальхаллу»?
Снова удивленный взгляд.
– Без оркестра? Не будет жизни. Все равно, что «Готическая» Брайана без хора[5]. «Сент-Хеленс» Хованесса без тамтама[6]. Маркхоним без горы. Жидко.
– Думаете? – Дэвида его слова не убедили. – Посмотрим.
И он начал играть. Но это было не просто исполнение, пусть безупречное, знаменитого отрывка из «Золота Рейна». По мере продвижения Дэвид создавал собственную уникальную интерпретацию оперы. Музыка неслась ввысь – а Вейланд сиял при виде своего творения.
– Расскажи мне эту историю, – попросил он исполнителя.
– Это завершающая часть оперы «Золото Рейна», – невзирая на насыщенность музыки, Дэвид отвечал безэмоционально. Его голос звучал совершенно одинаково и на фортиссимо, и на пианиссимо. В нужные моменты инструмент под его пальцами содрогался, но голос не дрожал. – Боги отвернулись от людей, поскольку те были слабы, жестоки и полны жадности. Поэтому они навсегда покидают Землю и вступают в свой идеальный дом на небесах – крепость Вальхаллу. Но трагичен каждый их шаг, потому что боги прокляты. Они обречены на гибель в огненном катаклизме, которому предначертано пожрать не только богов, но и саму Вальхаллу. Боги так же корыстны, как и люди, которых они отвергли, и их сила – лишь иллюзия.
Внезапно, посреди радужного моста, он прекратил играть.
– Они – ложные боги.
– Почему ты остановился? – заинтригованно спросил Вейланд. – У тебя замечательно получалось. Твое раскрытие темы было… идеальным.
– Могу я задать вопрос, отец? – впервые Дэвид ответил вопросом на вопрос.
– Прошу, – казалось, Вейланд этого ждал. – Спрашивай, что пожелаешь.
К Вейланду обратились голубые глаза, которые он сам спроектировал.
– Если вы создали меня, то кто создал вас?
– Ах, загадка тысячелетия, на которую, я надеюсь, мы с тобой однажды найдем ответ. Ты, Дэвид, нов, неиспорчен и прямолинеен – но ответ на твой вопрос не таков. Определенно не таков, учитывая, сколько же есть вариантов, которым привержены столь многие. Мы найдем наших создателей, Дэвид. Создателей – потому что там, где затронуто созидание, я не верю в уникальность.
– Кроме как в случае себя, – поправил Дэвид. – Вы – уникальны.
– Во всех смыслах этого слова – да, – согласился Вейланд. – Но я – исключение.
