ухо к голове. Оторвали его, что ли? У второго, как я смогла разглядеть сзади, зафиксирована повязкой рука. Сломана?
Где они успели получить настолько значительные повреждения, что их не смогли сразу вылечить в медотсеке? Удивление перешло сначала в изумление, затем, стоило невольно прислушаться к разговору раненых, – в мучительный стыд.
– Я больше рта не раскрою перед эсаром, иначе совсем покалечит, чтобы не только ему жизнь неласковой казалась…
– Вчера он вообще разум потерял. А на днях до этого Севаро с парнями за драку в столовой порезал и приказал к женщинам отправляться за нарушение дисциплины и нанесение ран, а теперь сам… четверых покалечил… – зло отпарировал собеседнику тот, что шел с зафиксированной рукой.
– Ты сам разум потерял, Харай? – тут же возразил одноухий. – Вы насмехались над ним, выказали ему неуважение, а Тарий Биана этого не спустит никому. Вот и старпом с командором полностью на стороне Бианы. Скажи спасибо, что вас не арестовали за презрительные высказывания в лицо офицеру.
– Да? Чего ж тебе досталось-то? Раз ты на стороне эсара? – зло зашипел в ответ на сомнения в его разумности Харай.
Одноухий махнул рукой:
– Что – он там нас всех сортировать должен был? Кто смеялся, а кто нет? Самому надо было раньше думать, а не уши греть, когда командира презрением поливают. Да и по большому счету, мне все равно, какие страсти бушуют внутри эсара Бианы, он сильный мужик и всегда таким останется… несмотря на некоторые особенности.
– Ну-ну, особенности… Я про такие особенности впервые слышу. Ну ладно, бывало, что на женщин других рас наши реагировали, если они физиологически подходили, но чтобы на мужиков…
– Да какой там мужик – одно название… – одноухий снова махнул рукой. – Хорошо, что тсарек, а не илишту, а то не повезло бы ему в жизни. А так, может, и найдет кого…
– Ага, нашего безопасника… – снова злорадствовал Харай. – Ты о чем, Дирен, кого он теперь найдет, когда Биане приглянулся?..
– Заткнулся бы ты, Харай, – зло зашипел Дирен, – а то, не приведи звезды, услышит кто, и тогда эсар Биана тебе не только руки, но и все самое дорогое поотрывает. И не забывай, что подобное с любым из нас произойти могло – радуйся, что не ты сейчас на его месте.
– Ты правда думаешь, что с любым? – Харай спросил скептически, но я почувствовала его затаенный страх.
Дирен хмыкнул с пониманием и ответил, заставив меня похолодеть:
– Подобное впервые происходит, по крайней мере, я о таком не слышал… Хотя мутный этот тсарек какой-то… – Он помолчал мгновение, а потом закончил уже возле столовой: – Не зря же Биана с Адивой вчера переругались из-за этого тсарека. Безопасник, как я слышал от Ари Гайды, изучал документы этого Еся, потом и с врачом нашим, эсаром Джамой, долго разговаривал. Думаю, эсар Биана и из такой конфузливой ситуации, как всегда, победителем выйдет. Я еще ни разу не слышал, чтобы он руки опускал или с чем-то не справился. Не зря же его эсар Янат так уважает, что закрыл глаза на вчерашний погром и избиение экипажа за насмешки. Для командора один Биана стоит пары десятков таких остолопов, как вы…
– А ты, я смотрю, себя в пострадавшие остолопы не записываешь, фанатеешь от нашего безопасника?
Дирен же, пожав плечами, ответил:
– Просто уважаю! И заметь, Харай, есть за что!
От страха я забыла, зачем сюда шла. Раз документы проверяют, анкету сверяют, значит… А еще и с врачом разговаривал… Ой, папочка, спаси меня, пожалуйста…
С такими паническими мыслями прошла в столовую и остановилась как вкопанная. Навстречу мне и двум раненым бедолагам шел Тарий Биана собственной персоной. На него сейчас были направлены все взгляды, но не в открытую, а искоса, тайком…
Он заметил меня, но ни взглядом, ни движением не обозначил этого. Спокойно, с бесстрастной миной на лице сунул уже пустой поднос в утилизатор и прошел мимо. Харай с Диреном облегченно выдохнули, но стоило им, провожая взглядом спину Тария, увидеть меня, каждого из них затопил страх, причем Харай, потиравший сломанную руку, струхнул основательно.
Однако разворачиваться и убегать я посчитала глупостью, только слухов дополнительных прибавлю. Поглубже уткнулась в намотанный вокруг шеи шарф и направилась к пищевым автоматам. Весь обед чувствовала чужое любопытство и вновь усилившееся презрение. Аппетит пропал окончательно, но я заставила себя все съесть и как ни в чем не бывало удалиться из столовой.
Сегодня даже с Фисником было тяжело работать. Он пребывал в глубокой задумчивости и терзался сомнениями. Так что по окончании смены в каюту я вернулась с огромным облегчением.
Только собралась пойти в душ перед сном, раздался сигнал от двери: кто-то просил разрешения войти. Кроме наставника некому, на работу бы по зуму вызвали. Посмотрев на шарф, брошенный на кровати, передернулась. Кожа на шее еще тонкая и очень чувствительная – даже мягкий трикотаж натирал. Что уж говорить про воротничок формы… Ладно, Фисник сейчас в таком раздрае, что можно не кутаться, сойдет и так.
Нажала на дверную консоль и – в следующее мгновение хотела закрыть, причем наглухо и покрепче, чтобы никто не смог войти. Огромный и внушительный Тарий Биана хмуро взирал на меня с высоты своего немаленького роста. Задрав голову, я потрясенно смотрела ему в лицо. Форменный светло-серый костюм с яркими блестящими нашивками на груди, плотно облегающий тело, только усиливал впечатление от его габаритов и подчеркивал
