телеграфу – вряд ли у них есть свой фон Казиски, – фон Мантейфель позволил себе улыбнуться. – Так вот, ваше величество, фон Буоль, получив эту информацию, попросту растерялся. Ведь та политика, которую он вел, и тем более то оскорбление, которое он нанес формально еще действующему русскому послу фон Мейендорфу, еще не успевшему сдать дела новому послу России, были весьма недальновидными и резко ограничили возможность любого маневра. Возможно, он попытается позднее встретиться с новым послом Горчаковым, чтобы хоть как-то исправить создавшуюся ситуацию. Но как бы то ни было, чем позже он сообщит об этом Францу-Иосифу, который сейчас в Бад Ишле, тем хуже для него. Я полагаю, что в самое ближайшее время у Австрии появится новый министр-президент.
– Герр министр-президент, благодарю вас за проделанную работу. В таком случае мы должны форсировать отбытие фон Герлаха в Петербург.
– Ваше величество, он уже в Кенигсберге. Как только фон Герлах получит телеграмму с последними инструкциями, он тут же отправится в Тильзит, и далее в русскую столицу. Мы проинструктировали наше посольство, чтобы они сообщили русским о фон Герлахе, и смею надеяться, что через двое суток он будет уже в Петербурге.
– Герр министр фон Вестфален, будьте так любезны, сообщите фон Герлаху про доставку бельгийских штуцеров, а также попросите его сообщить русским, что мы будет готовы поставлять им практически любые вооружения и любое оборудование, кроме, конечно, секретного, причем по весьма умеренным ценам.
– Слушаюсь, ваше величество.
– Герр министр-президент, и еще одно мое поручение: в наше посольство в Вене. Вы должны послать следующую информацию – в интересах Пруссии, чтобы Вена не была настроена враждебно к русским. Но точно так же не в наших интересах, чтобы отношения между ними стали слишком уж теплыми.
– Да, ваше величество, я уже это сделал. У нас там есть кое-какие рычаги влияния… Тем более, герру фон Мейендорфу австрийцы нанесли серьезную обиду, и я не думаю, что наследникам Меттерниха будет так уж просто ее загладить.
– Господа, – сказал король, – я очень доволен вашей работой. Я распоряжусь, чтобы вас пропускали ко мне в любое время. А теперь, – он открыл один из ящиков своего стола, – пригласите, пожалуйста, герра фон Казиски.
Когда Фридрих фон Казиски вошел, король сказал ему:
– Герр майор, вы храбро служили мне в моей славной армии, но то, что вы сделали для нашего государства за последние дни, оказало нам неоценимую услугу. Примите эту скромную медаль, – и он повесил на грудь майора Allgemeines Ehrenzeichen II Klasse[9].
19 (7) августа 1854 года.
Балтика. Борт учебного судна «Смольный»
Елизавета Бирюкова, журналист
Мужчины считают, что женская логика не поддается анализу. Хорошо, конечно, что они так считают. Но это утверждение не соответствует действительности. Просто у нас другие критерии и другая мотивация, чем у мужчин.
Вот, например, если подумать, то мало какой мужик поймет, кроме, конечно, голубых, из-за чего я взъелась на Николаса. А просто потому, что он мне понравился намного больше, чем мой горе-муженек (к счастью, оставшийся в будущем), равно как и все мои партнеры по любовным утехам. Почему – не знаю. До Ника единственный, кто меня в свое время заставил потерять голову, был Юра Черников. Но мне так хотелось на него работать, что я тогда смогла относительно спокойно перенести отказ. А в случае с Николасом я не собираюсь этого делать. Пусть вспоминает, что написал великий Шекспир: «В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!»[10]
И программа моя состоит из двух частей. Программа-минимум проста: так не достанься же ты никому! И как мне показалось после первого визита, мне она вполне по силам. Но нужно ковать железо, пока горячо.
Так что сегодня с утра, убедившись, что «Бойкий» ушел, а вместе с ним и этот американский подонок, я сложила пару модных журналов в свою репортерскую сумку от Луи Вюиттона и попросила доставить меня на «Королев». Если бы меня спросили, зачем, я бы сказала правду, или почти правду: хочу закончить сюжет про потопление яхты и про Мейбел. Впрочем, вопросов никаких мне не задали – на «Смольном» знали, что я работаю на Юру. И через несколько минут я уже поднималась по трапу «Королева».
Иду я танцующей походкой к кубрикам в медицинской части, и тут какой-то тип преграждает мне дорогу и говорит, мол, пациентка не хочет никого видеть. Я попробовала было применить весь свой шарм, видела, что мальчику весьма понравилось мое декольте, но пускать он меня все равно отказался. Облом…
Но не успела я подойти к шлюпкам, чтобы вернуться на опостылевший «Смольный», как вдруг ко мне подходит какой-то лейтенант и говорит:
– Извините, вы Елизавета Бирюкова?
– Да, – отвечаю я с очаровательной улыбкой.
– Вас вызывают с «Бойкого», – и он протянул мне что-то похожее на старомодную телефонную трубку от беспроводного телефона. Совок, подумала я, мобильники давно уже в полсантиметра толщиной, а у этих все как во время оно. Откуда ж мне было знать, что это рация.
– Лиз, это я, Валя, – услышал я голос Вали Иванова. – Мне сказали, что ты на «Королеве».
– Привет, Валя, – ответила я. С Валей у меня была пара-другая постельных эпизодов, обычно когда он вдалеке от своей благоверной. Видела я ее время
