Мы с императором обернулись. К проливу, именуемому Густавсверд, или попросту Большой фарватер, подходили корабли Свеаборгской эскадры, сегодня утром вышедшие в море, чтобы сразиться с неприятелем. Внешне они выглядели не поврежденными. Лишь на одном из них, если я не ошибаюсь, 84- пушечном линейном корабле «Прохор» была сбита рея на грот-мачте. Английские и французские корабли выглядели не так блестяще, как русские. На многих из них виднелись следы пожаров и другие повреждения в корпусе и рангоуте.
Впереди эскадры шел малым ходом ПСКР «Выборг» с развивающимся на его флагштоке вице-адмиральским флагом. Я понял, что на «Выборге» возвращался в родную гавань вице-адмирал Румянцев, чтобы отрапортовать императору о славной виктории. Что ж, мы готовы поделиться славой с нашими предками. Император не дурак, и он сразу поймет, кто тут больше всех постарался, чтобы на Балтике и духу не осталось от британцев и французов.
Стоявшие особняком русские морские офицеры с изумлением уставились на подходящий к причалу «Выборг». Еще бы – внешне ПСКР выглядел не очень внушительно, длина каких-то полста метров, то есть как у фрегата «Цесаревич». Но на «Выборге» не было батарей грозных пушек и отсутствовали мачты с парусами. Двигался он довольно споро, но труб на нем видно не было, и густой черный дым – непременный атрибут всех паровых судов того времени, также не наблюдался.
Николай вопросительно посмотрел на меня.
– Скажите, господин капитан 1-го ранга, – спросил он, – это один из кораблей вашей эскадры? Не слишком ли он слабо вооружен для того, чтобы сражаться с могучими стопушечными кораблями британцев и французов?
– Ваше величество, – улыбнулся я, – этот сторожевой корабль несколько дней назад довольно быстро расправился с английским пароходофрегатом «Мерлин». Он всадил в британца несколько снарядов, после чего командир «Мерлина» предпочел не испытывать судьбу и спустил флаг.
– Вот как, – император с уважением посмотрел на сторожевик, – лихая, видно, команда у этого корабля. И командир тоже достойный. Я полагаю, что все они заслужили награды.
Он вопросительно посмотрел на меня. Я не стал возражать. В конце концов, награждение боевыми орденами и медалями повышает социальный статус награжденных, что будет для них не лишним в нынешней России, которая является сословным государством.
– Ваше величество, – сказал я, вспомнив о своем талисмане. – А ведь мой предок был награжден вами за оборону крепости Бомарзунд. Правда, не орденом – он был рядовым, и не медалью, а серебряным рублем. Он служил в 10-м Финляндском линейном батальоне. Правда, Бомарзунд в нашей истории был захвачен неприятелем, а мой предок попал в плен. Серебряный рубль так и остался у него и стал чем-то вроде нашего семейного талисмана. Вот, посмотрите…
Я остановился, достал из кармана рубль с профилем человека, который сейчас был моим собеседником (с ума сойти!), и протянул императору монету. Николай взял ее, внимательно осмотрел и вернул мне.
– Господин капитан 1-го ранга, – сказал он, – я рад, что вы, как и ваш славный предок, не щадя себя сражаетесь с врагами России. Полагаю, что за то, что вы уже сделали для нее, вы достойны самой высокой награды…
– Ваше величество, если говорить о наградах, то я считаю, что их заслужили в большей степени те, кто непосредственно сражался с неприятелем. С вашего позволения, я составлю для вас список наиболее отличившихся в разгроме вражеской эскадры.
Так, за разговорами, мы подошли к пристани, где уже находился сошедший на берег по трапу сияющий, как медный таз, вице-адмирал Румянцев. При виде царя он приосанился, принял героический вид и, подойдя к Николаю, отрапортовал:
– Ваше императорское величество, счастлив доложить вам, что англо-французский флот разбит, часть его кораблей потоплена, а остальные спустили флаги перед победоносными кораблями вашего императорского величества!
– Поздравляю вас со славной победой, господин вице-адмирал, – сказал император. – Подробности сражения вы доложите мне потом. А пока объявите всем матросам вашей эскадры: от меня им месячное жалование не в зачет и винную порцию в награду. Пусть выпьют за нашу блестящую победу. Да, Василий Иванович, – улыбнулся император, – я хочу представить вам капитана 1-го ранга Кольцова Дмитрия Николаевича, командующего союзной нам эскадрой, корабли и воздушные аппараты которого и помогли вам разбить флот неприятеля.
Лицо вице-адмирала Румянцева пошло пятнами. Император весьма изящно намекнул ему, что нехорошо загребать жар чужими руками и приписывать исключительно себе все заслуги. К тому же победу придется делить с каким-то капитаном 1-го ранга, коих немало на его эскадре. Но вице-адмирал промолчал и пожал мне руку, пробормотав дежурные комплименты.
Николай, с нескрываемым удовольствием смотревший на эту сцену, повернулся ко мне:
– Господин капитан 1-го ранга, если вы не против, то давайте пройдем на ваш корабль и выйдем на нем навстречу российскому флоту. Я хочу лично приветствовать моих славных моряков, которые с победой возвращаются в Свеаборг!
18 (6) июня 1854 года.
Берлин, Городской дворец
Король Пруссии Фридрих Вильгельм IV;
Отто Теодор фон Мантейфель,
министр-президент и министр иностранных дел Прусского королевства;
