находиться в это время остальные корабли вашей эскадры? Ведь они должны получать с берега продовольствие, экипажи должны отдыхать на берегу.
К тому же скоро настанет осень, а за ней – зима. Корабли закончат кампанию и будут стоять в гаванях до весны. Или вы собираетесь найти для себя базу в незамерзающих портах?
Император вопросительно взглянул на меня. Видимо, он с нетерпением ждал, когда я сам выскажусь по поводу нашего дальнейшего статуса. Как я понял, именно разрешение этого важного для него вопроса волновало самодержца больше всего. Я не стал испытывать терпение Николая.
– Ваше величество, – сказал я, – вы правы, надо окончательно определиться – кто мы в вашем мире, и в каких землях мы будем искать себе новую родину. Скажу вам прямо: другой родины, кроме России, у нас нет и быть не может. Это обсуждению не подлежит.
Николай облегченно вздохнул, посчитав, что вопрос о нашем статусе на этом исчерпан. Придется его немного огорчить:
– Но, ваше величество, поймите нас правильно. Мы пришли из другого мира, где люди живут в других условиях, с другими взглядами на жизнь и на взаимоотношения друг с другом. Им трудно будет среди ваших подданных. Могут возникнуть недоразумения, а то и что похуже. Поэтому я хочу попросить вас выделить нам для строительства баз для нашей эскадры участки в Кронштадте, Выборге, Гангуте, Либаве и на Аландских островах. Мы обязуемся не нарушать законы Российской империи, но внутри нашего сообщества мы будем жить по своим законам и правилам.
В свою очередь, мы окажем любую посильную помощь вам в строительстве нового русского флота и армии. Ну, и немаловажной будет помощь нашими знаниями. Вы ведь видите своими глазами, как далеко шагнула вперед наша наука, какими совершенными приборами и инструментами мы располагаем.
Николай выслушал мою тираду спокойно, хотя я представил, какая буря бушевала сейчас в его душе. Самодержец, похоже, ожидал от меня другого. Но ссориться с нами в его планы тоже не входило. Видимо, решив, что более конкретные вопросы можно будет обсудить позднее, он как радушный хозяин улыбнулся и жестом предложил мне проследовать к вертолетам, где нас с нетерпением ждали члены царской свиты и офицеры с нашей эскадры.
17 (5) августа 1854 года, незадолго до полуночи.
Финский залив, борт военного парохода «Ля Белль Альзасьен»
Корабельный лейтенант Морис де Шалон
Стемнело, и я, наконец, заснул. Век бы этих мест не видеть… У нас в Тулоне, где я родился и вырос, море теплое, пальмы на улицах растут, а солнце садится тогда, когда ему положено, а не в середине ночи! И если бы не этот идиот, ставший недавно нашим императором – бледная тень Великого Корсиканца, когда-то бравшего штурмом наш город… Впрочем, злые языки поговаривают, что и не племянник он ему вовсе, а так, бастард – и вполне вероятно, что так оно и есть на самом деле. Но я – потомственный морской офицер и привык подчиняться приказам. Вот и кукую здесь, посреди негостеприимного моря, и умираю от скуки и недосыпа.
Неожиданно я почувствовал, что кто-то меня сильно трясет за плечо. Что за дела такие – поспать не дадут. Я недовольно открыл глаза и увидел своего адъютанта, мичмана 2-го класса Делоне.
– Капитан, – так меня звали на борту согласно должности, а не званию, – с берега только что подали сигнал фонарем. Два длинных, один короткий, один длинный. Мы уже ответили, как и положено, двумя короткими и одним длинным.
Да, меланхолично подумал я, видно, не придется мне выспаться этой ночью. Вслух же я сказал:
– Вы правильно поступили, мичман. Благодарю вас.
Через десять минут я уже был на палубе, а через полчаса к нашей «Прекрасной Эльзаске» тихо подплыла лодка, из которой по сброшенной веревочной лестнице на палубу вскарабкался человек, внешне не похожий на военного. Я произнес оговоренный пароль:
– Польша еще не умерла.
На что услышал отзыв, который был сказан по-французски с сильным польским акцентом:
– Она возродится от моря до моря.
У меня на этот счет было несколько другое мнение – общение с польскими эмигрантами давно уже привело меня к мысли, что болтать они горазды, но не более того. И если Польша когда-нибудь и возродится, то точно не от моря до моря, и только по воле великих держав, но именно такие пароль и отзыв были мне переданы начальством. Я кивнул, и он сказал:
– Сегодня пришли весьма неприятные новости из Свеаборга. Эскадры союзников разгромлены и при Бомарзунде, и при Свеаборге. Экспедиционный корпус под Бомарзундом сдался русским.
От таких новостей мне едва не стало дурно.
– Откуда у вас эта информация?
Шпион с улыбкой посмотрел на меня и шепнул на ухо:
– Я служу при дворцовой канцелярии, мой капитан.
Я еле-еле удержался, чтобы не сказать ему любимое выражение французских моряков, когда к ним обращаются по-сухопутному: «На флоте есть мой Бог и моя задница, больше моего тут нет ничего». Но не хватало мне еще учить уму-разуму какого-то поляка, с упоением предающего свою державу. Тем временем он продолжал:
– Пять часов назад эта информация пришла из Свеаборга голубиной почтой. Кронштадтской эскадре приказано завтра утром выйти в море, чтобы
